Четыре года Ангелина живет за 11,5 тысячи километров от Беларуси в одном из самых опасных городов мира — Лиме. Сюда минчанку привела любовь. До пандемии она работала на корабле, где познакомилась с парнем из Перу, а потом переехала к нему. Спустя время семья распалась, хотя в Лиме белоруска осталась. Сейчас у нее новые отношения и маленькая дочка. О стране, которая входит в топ-15 самых опасных стран мира, и особенностях жизни на другом материке она рассказала «Зеркалу».
В целях безопасности имя собеседницы изменено.
«Не делай так, он может тебя убить»
Между Минском и Лимой восемь часов разницы. Когда у нас пять вечера, у Ангелины девять утра. Во время интервью рядом с хозяйкой собака Валентина, которая периодически вставляет свои «гав-гав» между слов.
Ангелине чуть за 30. В Перу она переехала в 2019-м. До этого успела пожить в Индии и поработать на круизном лайнере, где и познакомилась с Маркосом — своим будущим (и уже бывшим) мужем. Он был из Лимы. С ним девушка и переехала в Латинскую Америку. Почему не в Беларусь, объясняет просто: она хорошо говорила по-английски и по-испански, а парень русского не знал.
— Мы поженились, но брак продлился буквально полгода, — рассказывает собеседница. — Я ушла от него и уехала в совершенно другой район Перу — горный.
Затем случилась пандемия, и белоруска осталась в Латинской Америке. За время, пока лютовал коронавирус и границы стран были закрыты, Ангелина ассимилировалась, снова влюбилась, вышла замуж и стала мамой. Сейчас она с семьей живет в Лиме, в том районе города, который считается безопасным. А сразу, когда только переехала в Перу, они с Маркосом поселились у его родителей. Их дом стоял в части города, считавшейся не очень хорошей. Близкие парня тогда предупредили белоруску: «Если на улице на тебя наставят пистолет, лучше все отдай». Первая реакция девушки это шок. Признается, сразу боялась выходить из дома, думала, убьют, зарежут.
— Спустя время поняла, есть определенные правила, если их придерживаться, ничего не случится. В неблагоприятных районах нужно выглядеть максимально скромно, не светить смартфоном и не показывать, что у тебя есть деньги или что-то дорогое с собой, — перечисляет собеседница. — Когда начинаешь ассимилироваться, становится достаточно безопасно. Хотя, честно скажу, даже сейчас из дома стараюсь выходить без телефона. На случай, если нужно взять такси, у меня есть наличка.
Все дело в том, что Лима — криминальный город. У людей тут воруют телефоны, сумки, угоняют велосипеды, выбивают из-под ног самокаты и вскрывают машины. В зависимости от уровня безопасности столица разделена на районы. Они бывают благоприятные и нет.
— В благоприятных ты можешь идти с телефоном в руках, и будет лишь маленький шанс, что его украдут. В среднеблагоприятных, предположим, если человек средь бела дня на улице одет весьма скромно, но с сумкой в руках, к нему могут подбежать, приставить пистолет или нож и сказать: «Отдавай, что есть». А в дико неблагоприятных тебя просто могут убить, — описывает тонкости местного быта Ангелина. — Особых границ между районами нет. Все это на словах, плюс визуально. Гуляешь по одному — много зелени, парков, красивые дома. Буквально сворачиваешь за угол — везде мусор, грязь, строения без отделки, то есть сугубо красный кирпич.
Удивительный факт. В неблагоприятном районе, где живет семья экс-супруга белоруски, были резидентские зоны. Это охраняемые территории, за забором, где стоят дома обеспеченных людей. Чаще всего, объясняет собеседница, такие исключения появляются, когда дети бедняков выросли, заработали состояние, но не хотят переезжать от родителей.
— Уровень достатка не всегда определят то, в какой части города человек живет. Если есть деньги, можно обезопасить себя в любом месте. Хотя, как правило, обеспеченные чаще селятся за городом, — продолжает белоруска и рассказывает про состоятельный район Ла Молина. — У семей тут коттеджи, сады и озера на участке. С ним соседствует благоприятный, но бедный район, где живут те, кто работает у богачей. Между районами построена «стена позора» (сооружение, которое отделяет богатые районы города от бедных, в декабре 2022-го местный суд постановил ее снести. — Прим. ред.). Можно посмотреть выпуск Варламова на YouTube, он там все красочно показывает.
В каждом из районов есть патрули, которые относятся к полицейскому управлению и следят за порядком. По словам белоруски, если с человеком что-то случилось в хорошем районе, он может подойти к этим сотрудникам, и те постараются помочь. В плохом рассчитывать на такую поддержку не стоит. Тут патрульные знают — с криминалом лучше не связываться, говорит белоруска.
— В благополучных частях города везде камеры, поэтому, прогуливаясь, можно увидеть будку с кучей экранов, где патрульные наблюдают за происходящим на улицах. В неблагоприятных — камер нет. Это связано с городским налогом на проживание, который платят жители разных районов, — рассказывает Ангелина. — Налог этот относительно небольшой. Сейчас там, где мы семьей арендуем квартиру, он примерно 150 долларов в год (478 рублей, везде в тексте данные по курсу Нацбанка на 27 октября 2023-го. — Прим. ред.), в предыдущем месте был 300 (957 рублей). В хороших частях Лимы много из этих денег тратят на поддержание безопасности, а в плохих людям нечем его платить, поэтому и средств на то, чтобы обеспечивать порядок, тут нет.
Ангелина и сама трижды становилась жертвой преступления. Два из них случились, когда она стояла в машине на светофоре. Через окно «занырнул» злодей, который хотел украсть мобильный. Когда в одном из случаев девушка попыталась ему помешать и поднять стекло, бывший муж, сидевший с ней тогда в салоне, попросил: «Не делай так, он может тебя убить». И вор с мобильным убежал. В полицию о случившемся белоруска не сообщала. Честно признается, смысла в этом нет: «Представьте, сколько у них таких заявлений».
— Три месяца назад рядом с домом вскрыли нашу машину и украли всю электронику. Мы пошли на СТО, чтобы узнать, сколько стоит установить новую, механик говорит: «Ребята, зачем вам это надо. Вот в районе Ла-Виктория есть такое-то место…» Чтобы вы понимали, Ла-Виктория — центр города. Если в Европе центр — это что-то классное, где достопримечательности и красота, то в Лиме — одно из самых опасных мест, — объясняет белоруска. — В общем, механик дал нам адрес, сказал, там сидит такой-то мужик. Он босс и заправляет всем, что связано с кражей компьютеров из машин. Мы пришли, назвали свой район и машину, перечислили, что пропало. Он попросил дать ему пять минут. Один звонок, второй и он отвечает: «У нас есть сумка с вашей электроникой. Принесите до выходных тысячу долларов (только наличка, копам не звонить), и мой механик приедет и все установит». Он также напомнил, если пойдем в полицию, они знают, где стояла наша машина. Естественно, мы выбрали сохранность семьи, поэтому заплатили криминалу, и они отдали нам вещи. Если бы покупали новые, нужно было бы тысяч пять-шесть долларов.
«В бедных семьях есть странная особенность называть детей по-американски»
Ангелина — фрилансер, она писала дипломы на заказ, а недавно начала работать в туристической компании. Ее муж — архитектор. По меркам Перу их семья относится к среднему классу. По наблюдениям белоруски, в стране таких людей немного. В основном жители делятся на бедных и богатых, «между ними пропасть» и не всегда взаимопонимание. Причины последнего, отмечает белоруска, исторические.
— Огромное расслоение пошло в 1990-е, когда тут была гражданская война. Началась сильнейшая миграция людей из провинции в Лиму, которая раньше не была настолько большой и с таким количеством неблагоприятных районов. Естественно, приезжие часто оказывались небогатыми. По отношению к ним у городских началась дискриминация, например, вот вы на меня работаете, вы моя прислуга, — Ангелина старается быть политкорректной. — Плюс тогда же появилась проблема расизма внутри страны: люди, которые родились и выросли на побережье, то есть в Лиме, считали перуанцев с гор ниже и хуже себя. Почему? Потому в 1990-х жители гор были недовольны столицей и политикой и участвовали в небольших актах терроризма. Их действия укоренились и остаются в памяти до сих пор.
Как-то, вспоминает Ангелина, она была на тусовке, где собрались русскоговорящие девушки из Лимы с супругами. Муж одной из присутствующих (их семья живет в очень неблагополучном районе) держался особняком. И хотя девушки его звали, объясняя, что для них классовое деление не важно, он не подошел. Сказал, его не примут. Другие мужья и не стремились, «им это не нужно».
— Это все в их головах, как касты в Индии. Если ты родился и вырос в бедном районе, навсегда останешься оттуда, даже разбогатев, — говорит собеседница. — Ведь твое происхождение может быть видно даже по фамилии и имени. В бедных семьях есть странная особенность называть детей по-американски. Например, Кимберли, Джастин или, допустим, Джон.
При этом, отмечает Ангелина, стать бизнесменом и, если повезет, разбогатеть в Перу может любой. Чтобы запустить свое дело, говорит белоруска, не нужно получать миллион разрешений, «просто берешь и открываешь».
— Это связано с высоким уровнем коррупции. Одна Лима по населению больше, чем Беларусь, поэтому контролировать все в стране очень сложно, — рассуждает Ангелина. — В итоге случается, что люди из бедных районов начинают бизнес и «выстреливают». Допустим, открывают ресторан, продают обеды, и у них появляются деньги. Или, предположим, начинают мыть машины, занимаются автомеханикой. Либо так получается, что человек растет по карьерной лестнице. У меня, например, тоже был мини-ресторанчик на ярмарке, где мы готовили рамены (японское блюдо с пшеничной лапшой. — Прим. ред.), суши и продавали корейские вкусняшки. Правда, его пришлось закрыть.
По словам белоруски, из-за коррупции страдает очень много людей, но есть у нее и в какой-то мере положительная сторона.
— В Перу можно купить все. Как-то мне нужна была бумажка, чтобы собака могла со мной летать по стране. Я пошла к психиатру, дала 100 долларов (319 рублей), и мне выписали справку, что моя собака — emotional support dog, то есть собака эмоциональной поддержки. Теперь пес может находиться со мной в салоне самолета, — приводит пример собеседница.
«В неблагополучных районах случается так, что взрослым детям начинают надстраивать этажи в доме родителей»
Семья Ангелины — это муж, годовалая дочка, собаки Валентина и Марли. Белоруска с супругом арендуют этаж в двухэтажном доме. Когда пара решила строить отношения, мужчина предложил вместе снимать отдельную квартиру. Хотя, говорит собеседница, многие перуанцы привыкли жить под одной крышей сразу несколькими поколениями семьи. Например, дети, родители и бабушки, дедушки.
— Это формируется с детства, когда ребенку раз за разом повторяют: «Мы одна семья, мы должны быть вместе, и больше ничего не надо», — описывает еще одну местную особенность Ангелина. — Возможно, у этого экономические причины. Так все же проще. В то же время местные сильно стараются держаться вместе. Чтобы вывести перуанца или перуанку в самостоятельную жизнь, нужно постараться. Сепарация либо не происходит, либо случается лет в 30−40. В итоге в неблагополучных районах (в благополучных за этим следят, поэтому подобного нет) бывает так, что взрослым детям начинают надстраивать этажи в доме родителей. Хотя это небезопасно, ведь во время землетрясения все может сложиться как карточный домик.
Тесные родственные связи стали одной из причин, почему Ангелина разошлась с бывшим мужем. Когда они только переехали к его родителям, у его семьи был двухэтажный дом, а в планах — построить по этажу для каждого из детей.
— Его мама прекрасный манипулятор, она устраивала истерики: «Как так, вы будете жить отдельно?» Говорила: «Мы строим вам третий этаж», — вспоминает те разговоры собеседница. — Я отвечала: «Спасибо, но мне бы хотелось жить отдельно и не здесь». Маркос соглашался со мной, мы даже несколько раз ходили смотреть квартиры, но я понимала, дальше этого ситуация не пойдет. Сейчас у них четырехэтажный дом, но не знаю, остался ли там бывший муж.
Дома в Лиме, рассказывает Ангелина, «особенно в благополучных районах», строят по особой технологии. Перу находится в сейсмоопасной зоне, здесь нередко трясет.
— Тут есть понятие землетрясение и просто толчки. Землетрясений я, слава богу, не видела и, надеюсь, не увижу, а толчки случаются очень часто, — объясняет белоруска и вспоминает, как пережила их впервые: — Мы с Маркосом смотрели кино, и тут собаки беспричинно начали волноваться. Подумала, кто-то стучит в дверь, оказалось, нет. И вдруг все стало дико вибрировать. А потом происходит толчок — и твой дом будто раскачивается — взад, вперед, из стороны в сторону. Это длилось всего несколько секунд, но было очень страшно. Толчки могут перерасти в землетрясение, поэтому по правилам нужно выходить на улицу. Меня схватил ступор. Маркос одел меня, обул и за руку вывел из дома. Сейчас я к этому уже привыкла и замечаю только очень сильные толчки.
При этом у входа в квартиру Ангелины, как и у других перуанских семей, стоит рюкзак, в котором на случай ЧП собраны еда, зарядки, одежда.
«В силу своих культурных особенностей они никогда не скажут „нет“»
В благоприятных районах Перу много туристов, поэтому, когда Ангелина здесь прогуливается, местные особого внимания на нее не обращают. В той части города, где она изначально поселилась после переезда, было иначе. Там ей казалось, что она единственная не латиноамериканка. Это усиливало ощущение небезопасности, ведь, по мнению местных, у иностранцев много денег.
— Первое время казалось, что даже семья Маркоса воспринимает меня как обезьянку. Мол, смотрите, у нас есть собственная гринго. Тут не важно, ты из США или Европы, если ты иностранец, значит, гринго. В семье моего бывшего мужа почти все работают на кораблях, поэтому они небедные люди. Как-то, когда они купили машину, предложили: «Давай ты в ней проедешь». Видимо, чтобы сразу все увидели, что у них обновка и гринго в ней ездит. Г — гордость, — язвительно добавляет Ангелина.
Кстати, о семьях. Их в Перу создают совсем не в юном возрасте. По наблюдениям Ангелины, обычно женятся лет в 35 и старше. Когда она первый раз выходила замуж и они с парнем пришли в муниципалитет, регистрацию там ждали и другие пары. Среди присутствующих белоруска оказалось самой юной. На тот момент ей было 30 лет.
— Мужчины в Перу очень свободолюбивые, — называет одну из причин поздних браков Ангелина. — К тому же, они боятся серьезной дележки имущества в случае развода, ведь суд тут полностью на стороне женщины.
Параллельно с этим в стране много мам-одиночек, отмечает белоруска. Задумавшись в причинах такой ситуации, она пришла к двум выводам. Первый — Перу очень католическая страна, где во многих семьях не принято говорить о сексуальном воспитании. Второй — в республике официально запрещены аборты, и люди растут с пониманием, что «аборт — это плохо, это грех и убийство».
В целом же перуанцы кажутся белоруске суперобщительной нацией, доброй, веселой и в то же время очень хитрой.
— Например, нужно договориться с перуанцем на какую-то работу, которая им не интересна. В силу своих культурных особенностей они никогда не скажут «нет». Вот только дело это потом будут постоянно откладывать на завтра, которое, может, никогда и не наступит, — шутит собеседница. — Зато, если они хотят помочь, в лепешку расшибутся. Они умеют дружить, а дружба для них сродни семье. Вот только сблизиться с перуанцем очень сложно. В стране много обманывают, поэтому люди часто не доверяют друг другу.
А еще местные жители очень скромные. Если расспрашивать перуанца о его достижениях, он, стесняясь, «потупит взгляд». В стране не любят показуху, боятся зависти и сглаза.
— Они очень суеверные. У моей дочери голубые глаза, и, когда мы выходили на прогулку, ко мне минимум человек по пять подходили, говорили завязать ей на ручку красную ниточку. И я уже сдалась и повесила эту нитку, чтобы от меня отцепились, — улыбается Ангелина. — Многие перуанцы носят браслеты с уайруру — это ягодка. Считается, она помогает от сглаза.
По наблюдениям Ангелины, топ-3 главных ценностей перуанцев — семья, футбол и севиче — латиноамериканская закуска из рыбы и морепродуктов.
— Футбол в Латинской Америке — это, считай, религия. Когда сборная Перу играет, тут никто не работает: все смотрят матч. Если команда побеждает, в стране выходной, все отмечают. Вокруг национальные флаги. Мой муж говорит: «Мы очень разобщенная нация, единственное, что собирает нас вместе, — футбольная команда». Так оно и есть, — рассказывает собеседница. — А еще они очень любят вкусно покушать. Мне кажется, своей кухней они гордятся больше, чем Мачу-Пикчу.
Есть еще один интересный момент, правда, не о еде, а о напитках. Самый популярный из них «Инка-кола» — газировка, похожая на «Буратино».
— Они просто сумасшедшие по поводу этого напитка. Пьют его на завтрак, обед, ужин, — не сдерживает эмоций Ангелина. — Здесь есть даже традиция его пить. Если в пять вечера пройтись по улице, будут стоять, например, рабочие, строители в кружочке, которые купили бутылку газировки и между собой ее распивают. И так с понедельника по пятницу, а в субботу (тут шестидневка) они уже стоят с пивком.
«У бедных денег на питание особо нет, поэтому они едят рис с картошкой и кукурузой»
На Новый год перуанцы обычно надевают желтые трусы, а на День рождения в некоторых семьях никого не приглашают. Просто вечером открывают дверь, и гости сами приходят. Так, например, заведено в доме бывшего мужа Ангелины.
— Еще у них есть тема — абсолютное неуважение к соседям. Например, если у кого-то праздник, они могут тусоваться с громкой музыкой до четыре-пяти утра, петь в микрофоны, — описывает ситуацию собеседница. — Сосед, конечно, имеет право вызвать милицию, но те, скорее всего, не помогут. А наоборот, еще останутся выпить.
Товары в местных магазинах, по наблюдениям белоруски, стоят необоснованно дорого. Например, пачка сосисок в пересчете на белорусские 20 рублей, 15 яиц — 12. Чтобы закупиться продуктами на неделю, семье Ангелины нужно 150 долларов (478 рублей). Столько же, говорит, тратит, чтобы заполнить холодильник на семь дней, ее подруга из США. Причем, отмечает собеседница, особого выбора товаров в магазинах Лимы нет. На прилавках обычно стоит один-два бренда йогурта, столько же молока, базовая мясная продукция.
— У бедных денег на питание особо нет, поэтому они едят рис с картошкой и кукурузой. Конечно, можно пойти на рынок, купить фруктов и овощей, они дешевые круглый год. Но, когда нужно целый день батрачить на стройке, на салатиках далеко не уедешь. Люди стараются есть калорийную еду. Отсюда еще одна проблема — лишний вес, — объясняет собеседница. — Удивительно, что в Перу товары местного происхождения, гордость страны, например шоколад, кофе — тоже очень дорогие. Не буду оригинальной, скучаю по нашей сметане, гречке и сыркам глазированным.
Лима — город специфический и в чем-то даже пугающий. Несмотря на это, за четыре года в Латинской Америке белоруска полюбила Перу.
— С Лимой у нас как таковой связи не случилось. Хотя я здесь живу, этот город мне не близок. Тут шумно и небезопасно, что забирает много энергии, — признается она и говорит, что скоро они с семьей переедут в горы. — А вот за пределами столицы Перу чудесная страна. Здесь прекрасная природа, богатая история, древнейшие традиции, разнообразие культур и ценностей. Люблю ее за природу, климат, за свежие фрукты целый год и ощущение свободы. Ведь тут так: хочешь, сегодня едешь в джунгли, завтра в горы, а потом на побережье серфить.
