Евгения Манцевич, редактор и автор сайта Downshifter.by, уже 10 лет живет в деревне вместе с мужем и сыном. Она говорит, что за это время ее жизнь полностью изменилась. И хоть многое запланированное сделать так и не получилось, достигнуто то, о чем раньше и не задумывались. О десяти годах дауншифтинга Евгения рассказывает на своем сайте.
— «Жить в городе уже не модно», — смело написал 10 лет назад на известном сайте столичный журналист Рома Носов о нескольких чудаках, переехавших из города в деревню. Среди тех чудаков были и новоиспеченные дауншифтеры — я и Верасень (муж Евгении. — Прим. CityDog.io).
Кто бы мог подумать, но та статья, датированная июлем 2012 года, вызвала шквал недовольных комментариев и гневных замечаний. И неудивительно! Жить в городе было модно! Тем более, что многие туда только что переехали, а тут некий Рома Носов заявляет, что в городе жить не модно! Смотри ты!
Жить в деревне было не модно. Но Рома Носов словно в воду глядел. С момента публикации этой статьи прошло десять лет, а тенденция деревенского дауншифтинга в Беларуси не угасла, а даже набирает обороты.
При этом не только стало меньше пустующих домов в деревнях, но и изменился общий нарратив в интернет-пространстве. Если под упомянутой статье можно было найти комментарии в основном типа такого: «это до первой зимы», «у них просто нет детей», «вот что-то случится, и как долго будет „скорая“ ехать?», то сейчас под подобными статьями люди в основном восхищаются героями и желают им успехов и удачи.
Конечно, и сейчас есть завистники и недоброжелатели, которые всегда найдут, к чему прицепиться: то дауншифтеров называют бездельниками (мол, не захотели работать на заводе, так идите в колхоз), то сектантами (почему они празднуют Рождество с Купаллем по солнцу?), то просто чудаками (что с них взять, только что статью о них прочитать).
Но, тем не менее, в ходе разговоров со знакомыми раскрывается новая информация: оказывается, и у того человека есть хутор, и у этого. И сегодня скорее те, у кого нет своего дома в деревне или на хуторе, выглядят как минимум недальновидными.
А как же своя земелька, колодец, погребочек, закаточки, лес тот же? Ну правда, преимуществ деревенской жизни в современном мире буквально за последние пару лет резко стало больше.
Будет где и с чем пережить любой локдаун и даже ядерную зиму. А отсутствие близости к важным объектам инфраструктуры теперь рассматривается как преимущество. В случае войны никому не будет дела до нашего богом забытого уголка.
Я почувствовал это в 2020 году, когда началась пандемия коронавируса. Пока в городах люди сходили с ума, носили маски и дезинфицировали руки каждые пять минут, я благодарила вселенную за то, что в Лоховщине осталось жить всего пять человек. И расстояние между нами измеряется сотнями метров. И что руки мне приходится мыть только от земли, в которой я копалась, сажая будущий провиант.
Кстати, за все эти 10 лет у меня были минимальные грядки. Поэкспериментировав с дынями и арбузами в первые пару лет, я остановилась на листовой капусте, луке, моркови, свекле, кабачках, тыкве и черной редьке. Всего понемногу, есть еще теплица с помидорами. Иногда в этот список вклиниваются баклажаны и что-то еще.
Но все это настолько незначительно, что можно даже не обращать внимания. Самый большой страх моей мамы — что деревенский труд меня погубит. Но нет, мама, не волнуйся, я не тот человек, который станет вредить себе.
Весь мой огород больше для души, это определенный способ взаимодействия с землей, природой, годовыми циклами и вариант физической активности, а не реальная помощь в накоплении запасов еды.
У меня даже яблоки не получилось сохранить на зиму — сгнили, а те, что не сгнили, доели мыши. Так что соседские дяди и тети, занимающиеся традиционным сельским хозяйством, — моя опора и надежный тыл.
Тем не менее, в 2020 году я вдруг поняла, что моих полутора соток огорода на этот год может не хватить. Страна за страной закрывались на локдауны, производство останавливалось, самолеты прекращали взлетать, и моя паника начала расти. Но паника в деревне никогда не бывает безнадежной.
В любой непонятной ситуации сажай огород
Так говорит мне мое подсознание, и это оно настойчиво твердило мне весной два года назад. Я сдалась, заказал трактор из соседней деревни (честно говоря, мне так это было важно, что в процессе поучаствовали три тракториста из трех соседних деревень), и пустырь площадью два гектара был поднят, вспахан и готов стать огородом.
Магазины семян стали на какое-то время моим вторым домом. Я с остервенением вырывала молодой и гибкий чертополох, выбрасывала его мелко нарезанные корни и засеевала землю морковью, свеклой и огурцами. Наконец-то у меня появилась перспектива полностью обеспечить себя и свою семью едой.
Но подумаешь одно, а оно обернется иначе. У меня прихватило спину, и, засеяв лишь восьмую часть вспаханной земли, я прекратила эту деятельность. Нужно ли говорить, что порезанные корни чертополоха проросли, а я до сих пор борюсь с высоченными, толстыми сорняками и ругаю себя за слабость двухгодичной давности.
А у Юры и Тани, у которых я покупаю яйца и овощи, все нормально. И достаточно поделиться с соседями. Саида и Арудж всегда снабжают нас бараниной и молочными продуктами. Лариса и Костя — до сих пор источник душистого меда и хлеба. А свой единственный улей мы продали соседу. Ему нужнее.
Ближайший магазин в пяти километрах от нас. Но так часто, как в городе, бывать там нет необходимости. Живя в деревне, я привыкла иметь стратегический запас продуктов — крупы, соль, сахар, масло. А то, что нам нужно чаще, мы покупаем у соседей.
За эти 10 лет в деревне я стала больше ценить окружающую среду. Меня стали больше волновать проблемы экологии. Моя жизнь естественным образом стало менее вредной для природы.
При этом я не забываю о гигиене: да, я моюсь, у меня есть стиральная машина и даже посудомоечная машина. Но я пользуюсь домашним мылом, которое делает замечательная Наста из мастерской «Жывое», и убтаном, который делаю сама из местных трав и глины, запасы которой у нас под ногами в неограниченном количестве. Посуду мою содой и горчицей.
Я вообще не пользуюсь декоративной косметикой. У меня есть сетка для походов в магазины и на ярмарку. Естественно, фермерские продукты я покупаю в многоразовой таре. Не знаю, была бы я такой же, если бы жила в городе. Но здесь, в деревне, все происходит незаметно и естественно. Ну не могу я смотреть, как после мытья на траву выливается вода с фосфатным порошком (а в начале так и было).
Здесь я чувствую ответственность за окружающую природу. И не то, чтобы я не хочу ее уничтожать, я хочу его приумножать. Я начала сажать леса и сады. Теперь я понимаю, что нам нужно сажать лесные плантации.
Я стала меньше болеть, и у меня перестали так сильно болеть суставы
За 8 лет жизни мы не подхватили ни одного вируса, а заболели только тогда, когда сын пошел в детский сад и начал приносить вирусы в дом. «Скорую» все же довелось вызывать. Дважды. Один раз, когда я почти на 9 месяце беременности сломала руку, собираясь открыть юшку в печке. Второй раз, когда сына впервые ужалила пчела, около шеи. Оба раза «скорая» ехала около получаса.
Кстати, да. За это время у нас родился сын Данат. Он родился в Минске, но всю жизнь прожил в Лоховщине. Ему почти пять. И он очень любит деревню. Данат ходит в государственный белорусскоязычный детский сад в шести километрах от нас. Каждый день мы возим его в соседний город Кощеличи, в километре от нас, где его забирает школьный автобус. Зимой это особенное удовольствие — катить в полной темноте санки с ребенком.
Зима в деревне вообще одно из моих любимых времен года. Снег здесь кристально белый, а нашу дорогу даже не посыпают — соседу нужна санная дорожка для лошади. А на горе дорогу заметает так, что сугробы становятся в человеческий рост. В некотором смысле это неудобно. Но я бы ничего не стала менять, потому что это романтично и даже безопасно в сегодняшних реалиях. Выкатанные тюбингом горки, лыжные трассы и тишина. Люблю замерзнуть, прийти домой, скинуть валенки и — на печку. Неописуемый кайф.
Вообще печка — спасительница и в межсезонье. Когда горожане мерзнут с еще не включенными батареями, мы здесь регулируем температуру в доме на свой вкус.
Из достижений — мы добились, чтобы к хутору провели нормальную дорогу, по которой можно проехать. В деревнях установили контейнеры для сбора мусора. Из того, что нам так и не удалось сделать: провести проводной интернет (но, слава богу, в современном мире мобильной связи это не так критично), добиться отмены строительства огромного свинокомплекса в соседнем районе (его все же построили).
Мы не одичали — к счастью, для нас, рядом стали жить единомышленники и друзья. Теперь это большое сообщество дауншифтеров. Здесь тоже есть дети, поэтому Данат не растет в изоляции.
В статье Ромы Носова я нашла интересный момент — Верасень рассказывает о нашей мечте, о которой я совсем забыла: «А мы решили сделать воздушный шар. Я ноль в технике безопасности, но я хочу летать. Ткань, газовая горелка — что еще нужно? Это не очень легко — забор, конечно, легче. Но я просто хочу подняться с горки на нем. Зачем еще жить, чувак? Собрать на машину?»
Мы так и не сделали воздушный шар. И денег за машину не собрали. Даже ни разу не сели с красками и кисточками, купленными перед переездом в деревню, за мольберт, чтобы писать пейзажи.
Зато купили соседний дом на хуторе. Десять лет назад там жили бабушка Василина и два ее сына: Коля и Витя. Но со временем, один за другим, они умерли. И все же мы успели с ними подружиться.
Колю мы знали меньше всего — он умер первым. Витю узнали намного лучше. На вопрос «как дела?» Витя всегда говорил: «Могло быть и лучше». И всегда рассказывал одну и ту же историю, как в Одессе его катер попал в шторм.
Самые близкие отношения связывали нас с Василиной. Мы прожили рядом с ней 8 лет. Сегодня мы отремонтировали ее дом, зарегистрировали его как агроусадьбу и дали название «Арт-хутор „Василина“». Прежде всего, я хотела сохранить фамилию хозяйки. Во-вторых, мы хотим, чтобы в этом пространстве создавалось искусство, чтобы писатели, художники, музыканты использовали это место для творческих резиденций.
За эти 10 лет о нас много кто писал и снимал — как отечественные, так и зарубежные СМИ. Но самим о себе рассказывать как-то не доводилось
И вот она, скромная попытка уместить 10 лет жизни в 10 000 знаков. Конечно, это невозможно. По сути, это целая жизнь. Мы не сидели все время на одном месте, мы путешествовали.
Но каждый раз, когда я возвращаюсь, у меня все еще захватывает дух от местных пейзажей, от этих величественных холмов и красочных закатов, от густых утренних туманов и ясного звездного неба, от первого запаха весны и лунного света, заливающего заснеженные долины и холмы.
Да, не все наши мечты сбылись, но я понимаю, что все, что происходило со мной здесь за это время, было естественным, красивым и необходимым.
Для меня дауншифтинг- не вызов. Я не хочу «сложать» свою жизнь на служение каким-то идеям, будь то возрождение села, сохранение традиций или восстановление биоразнообразия. Тем не менее вся моя жизнь в деревне связана с этими идеями.
Просто я ощущаю их не как что-то внешнее, требующее от меня усилий, а как нечто, что естественным образом исходит изнутри и сопровождает мое существование. Выражение «выращивать свой сад» стало для меня не просто фразой, а настоящим жизненным кредо.
На клочке условно своей земли заниматься своим делом, делать что-то красивое и давать другим людям возможность творить красоту — разве это не счастье?