Айгуль Михневич — супруга миллионера и сооснователя Wargаming Ивана Михневича. Вместе они 16 лет, воспитывают троих детей. 10 лет семья живет на Кипре в городе Никосия. Около месяца назад на своей странице в Facebook Айгуль начала рассказывать о том, что происходит в их семье. Она пишет про унижения и даже насилие. Между тем, ее муж отрицает обвинения и говорит, что причина испорченных отношений и развода — в самой жене, а также обвиняет ее в жестоком обращении с детьми. Мы поговорили как с самой Айгуль, так и с Иваном.
Версия Айгуль. «Он всегда был холодным, обесценивал все, что я делала»
Айгуль и Иван познакомились в 2004 году через интернет. На тот момент девушке был 21 год и она училась заочно на преподавателя английского. 25-летний Иван на тот момент выпустился из БГУ (за плечами у него были победы в международных олимпиадах по программированию). Уже тогда вместе с Виктором Кислым они развивали Wargаming.
— Через год дружеского общения онлайн я переехала к нему в Минск, чтобы «попробовать построить серьезные отношения», как он выразился, когда звал к себе, — говорит Айгуль и добавляет, что о свадьбе речь зашла только спустя три года. — Именно я была инициатором этого брака. Я у него прямо спросила: «Ты жениться собираешься?» Мне на тот момент было уже 24 года. Хотела понять, что делать дальше, стоит ли тратить на него свое время. Он ответил просто: «Ну, да».
Разговор состоялся в сентябре, а на следующий год в июле Айгуль и Иван поженились.
— Внешне Иван был моим идеалом. Он сразил меня своей гениальностью и обширными познаниями во многих областях. Иван был перспективным молодым человеком, у него были амбиции. Я уже тогда была уверена, что этот человек не будет мне изменять, обеспечит безбедное существование нашим детям, — объясняет Айгуль. — Но с самого начала у нас были холодные отношения. Его нельзя было обнять лишний раз, слов ласковых он не говорил. Я могла утром прийти к нему пообниматься на пару минут, вот и вся ласка. Он всегда был холодным, обесценивал все, что я делала. Подобным образом вела себя моя мать. Уже через полгода после начала совместной жизни я попыталась уйти от Ивана, но он уговорил меня остаться… Неоднократные попытки уйти были и потом, но чем дольше мы жили вместе, тем сложнее было это реализовать.
По просьбе супруга Айгуль забросила свою карьеру. Будучи студенткой-заочницей, она с трудом нашла место переводчицы, но Иван попросил ее уйти с работы, так как ее небольшая зарплата не делала погоды в семье.
— Я мешала ему высыпаться своими ранними подъемами (он вставал позже), и не успевала готовить еду, — говорит Айгуль. — Он изначально предлагал мне перейти в сферу IT, но я там себя не нашла. Это совсем не мое. Не собиралась сидеть у него на шее, поэтому искала работу хотя бы на полдня, а потом перестроилась. Смирилась, хоть это было и очень сложно. После продажи в 2014-м доли в Wargaming не было и речи о том, чтобы я пошла работать. Через три года после свадьбы родилась старшая дочь, еще через шесть — средняя, полтора года назад — самая младшая.
— Все эти годы я помогала мужу выстраивать отношения с друзьями и партнерами, а также «принимать жизненно важные решения», — вспоминает женщина. — Я его выслушивала, что-то подсказывала, указывала на людей, на которых стоит обратить внимания. Конечно, в его офисе я редко появлялась, потому что моя основная роль была в обеспечении домашнего комфорта, рождении детей. Но какие-то решения по бизнесу он принимал вместе со мной.
— Когда создавались «танки», его партнер попросил денег в долг, чтобы закончить проект. Помню, как Иван пришел домой и сказал, мол, вот Витя просит денег, чтобы доделать игру. Он сомневался, давать или нет. Я сказала: «Иван, ты мужчина, решать тебе. Ты лучше знаешь, как поступать, но я думаю, что стоит дать». Это была наша лучшая инвестиция. В 2006 году, когда мы начали жить вместе, у него была однокомнатная квартира, старая машина и кот. Сейчас мы живем совершенно иначе.
Между тем, в 2010 году Wargaming решили переводить на Кипр. За компанией на Кипр переехала вся семья Михневичей.
В 2014 году Иван удачно продал свою долю партнерам и стал развивать собственную IT-компанию, а также другие направления бизнеса. Фактически эта сделка, по словам супруги, и сделала его «очень богатым человеком».
«Лишь недавно я узнала, что он ждал того, что я пойду работать»
— Здесь я организовала интеллектуальный «Светский клуб». Наша деятельность давно вышла за рамки острова. Благодаря онлайн-сессиям нас знают практически на всех континентах. Говорят, на Кипре я одна из самых известных женщин в русскоязычном сообществе, — рассказывает Айгуль. — Я провела две выставки своих вышитых картин, пишу статьи. В этом году опубликовала свой первый автобиографический роман «Примерь мои туфли. Исповедь беглянки». А также бесплатно проработала полтора года на «Русском радио» Кипра и написала около 30 статей для информационного ресурса Татарстана, выпустила книгу. Если начать перечислять, сколько всего было сделано за последние годы, список получится впечатляющий. Кроме того, я постоянно занимаюсь саморазвитием и много читаю.
— Но муж об этом отзывается уничижительно. Говорит, что я занимаюсь ерундой и это никому не нужно, — продолжает она. — Иван всегда обрезал мне крылья. Когда я задумывала очередной проект, он долго рассказывал, почему этого не стоит делать. А через некоторое время говорил, что он не отговаривал меня ни от чего. В конце концов я просто перестала его слушать, и моя жизнь резко изменилась. Я даже не пыталась просить у него денег на открытие собственного бизнеса, так как знала: он считает меня неспособной вести дела. Да, он по мелочи спонсировал мой клуб, но о серьезных вложениях и речи быть не могло. Лишь недавно я узнала, что он ждал того, что я пойду работать. Когда я была беременна младшей дочерью, во время очередной ссоры он сказал, что хочет снять меня со своей шеи. О том, чтобы начать зарабатывать, я думаю еще с 2017-го, когда моя вторая беременность сопровождалась бесконечными скандалами по разным поводам.
«Подруге моей сказал, что использует меня как резиновую куклу»
Айгуль признается, что трещина в отношениях появилась в 2015 году. На тот момент она почти пять лет проработала с психотерапевтом.
— Я начала избавляться от низкой самооценки. Стала учиться музыке, танцам, активно занималась творчеством. Становилась более яркой, уверенной и жизнерадостной. Вот такая женщина ему перестала нравиться, — рассказывает она. — В 2016 году я совершила ошибку — влюбилась в другого человека, потому что устала от холодности Ивана. У нас не дошло до серьезных отношений. Но, так как я натура романтичная и творческая, написала стихи, которые муж прочитал. Иван очень сильно обиделся. Я ему сказала, что устала от его холодности, поэтому так вышло.
— При том, что он тоже работал с психотерапевтом, но проработать этот свой недостаток не смог. Или не захотел… Когда ждала второго ребенка, в нашем доме был самый настоящий ад. Тогда я в очередной раз предложила мужу развестись, но он отказался. У него была убежденность, что развод недопустим. Он намеревался всю жизнь прожить с одной женой, как его родители. Признаюсь, я до последнего надеялась, что жизнь еще может наладиться. И после рождения третьей дочки я продолжала терпеть обесценивание, унижения и холодное отношение, но уже начала готовиться к разводу.
Два года назад на Кипр приехала и мама Ивана. По словам собеседницы, отношения со свекровью начали портиться задолго до этого.
— Когда забеременела вторым ребенком, она мне написала, что я таким образом удерживаю Ивана. Хотя он сам просил меня родить второго ребенка, — рассказывает Айгуль. — Мне прямо сказали, что раз ее сын меня обеспечивает, то я должна сидеть и молчать. Также в этом письме она задала вопрос: «А нужен ли этот ребенок, если все так плохо?» Я увидела в этом вопросе намек на аборт (а мы с Иваном категорически против абортов и считаем это убийством). Муж меня уверял, что его мама таким образом призывала нас наладить отношения.
— Я, второй ребенок в семье, брошенный родным отцом, а потом и отчимом, якобы пыталась удержать ее сына! Это письмо было слишком оскорбительно. После всего, что было сказано, я не могла с ней нормально общаться. Поэтому, когда она приехала, максимально ограничила наш с ней контакт. Приезд свекрови окончательно разрушил то, что и так едва держалось. Помню, как год назад Иван детскому психологу говорил, что не уважает меня и поэтому не хочет, чтобы наши дети меня уважали.
Айгуль говорит, что работа над книгой о своей жизни как раз помогла ей многое переосмыслить и понять, что больше в старых схемах она жить не хочет.
— Последние полгода жить вместе стало невыносимо, — говорит женщина. — В конце февраля я узнала, что он друзьям говорит обо мне, что спит со мной через силу, называет меня «тупой курицей». Подруге моей сказал, что использует меня как резиновую куклу. Он домработницам нашим говорил, что я сумасшедшая и жаловался, что приходится тащить меня, как крест по жизни. Я поняла: все, бороться за сохранение семьи нет смысла. Я собиралась подать на развод после выхода книги.
Книгу забрали из печати 1 апреля, после чего Айгуль озвучила Ивану свое решение. Муж выставил свои условия развода. Но Айгуль на них не согласилась.
— Он просто хочет всю жизнь выплачивать мне какую-то ренту. Но я против этого потому что завтра он может обанкротиться — что мне тогда останется делать? Я 15 лет не работаю по его инициативе, — считает она.
«Он схватил меня за голову и потряс так, что шея и спина после этого болели две недели»
Через какое-то время после решения разводиться у Ивана и Айгуль случилась серьезная ссора. Поводом стало то, что девушка решила не беспокоить доктора в выходной день по поводу болезни старшей дочери. Она собиралась отвезти ребенка на прием в понедельник.
— Серьезных проблем, требующих срочного медицинского вмешательства, я не видела, — описывала женщина ту ситуацию в Facebook. — Я попыталась взять телефон, но он тут же забрал его и выкинул на улицу, сказав, что телефона у меня больше нет. Я села на стул, обняв колени и максимально закрывшись. Не возражала, давала выговориться. (…) Он схватил меня за голову и потряс так, что шея и спина после этого болели две недели. «Тебя мало били в детстве. Наверно, надо бить еще!» — орал он. Я не выдержала, пустила слезу.
Позже Айгуль все-таки пошла в полицию и написала заявление на мужа. Она также сказала ему, что наняла адвокатов для развода.
— Когда он узнал, что я решила пойти против него, то начал вести себя агрессивно. Да так, что в тот вечер мы были вынуждены вызвать полицию, — вспоминает Айгуль. — Изначально он собирался уехать без детей. Зачем-то собрал все ключи от дома и попытался уехать, но когда приехала полиция, сказал, что боится оставлять детей с матерью, мол, это опасно. Полицейские спросили, не против ли я, чтобы дети уехали к бабушке. Я сказала, раз они хотят, то не против. Что я могла сделать? Если бы я встала в позу, сказали бы, что я агрессивная.
Дети уехали к бабушке на две недели. Все это время, по словам Айгуль, она с адвокатами боролась за детей. В итоге вышло постановление о том, что родители делят опеку вместе: половину времени они должны проводить с мамой, половину — с папой.
— Но детей стали настраивать против меня, — говорит Айгуль. — Старшую убедили, что мама хочет посадить папу в тюрьму. Хотя папа после ссоры орал, что посадит в тюрьму маму. Ребенка уверили, что я плохая. Хотя я про отца ничего плохого ей не говорю. Как и про бабушку. Я просто дала понять девочкам, что есть такая ситуация и ее просто нужно принять. Да мы с папой расходимся, потому что мы не можем жить вместе.
После того, как мужа выселили из дома, Айгуль была вынуждена просить денег на жизнь и оплату адвокатов через социальные сети.
— Сейчас я буду подавать на алименты. Он мне должен обеспечивать привычный образ жизни до того, как мы разведемся, — говорит она. — У нас на днях состоялась с адвокатами встреча по поводу моих претензий на часть совместно нажитого имущества. Конечно же Иван хочет максимально оставить меня ни с чем, а я хочу забрать свою долю, которая мне положена по закону. В Беларуси это была бы половина, насколько я знаю. На Кипре это треть состояния. И как мне сказали адвокаты, он очень много спрятал. Еще год назад он говорил своим друзьям, что хочет меня оставить без трусов, грубо говоря. Не знаю, чем все закончится. Но я не хочу зависеть от его выплат всю жизнь. Я заберу свою долю и буду сама решать, как быть дальше. Но даже с теми деньгами, которые мне положены по закону, я смогу писать книги, участвовать в коммерческих и образовательных проектах, заниматься благотворительностью и прочими делами.
Версия Ивана. «Семью я пытался сохранить долгие годы, несмотря на множество поводов ее разрушить со стороны Айгуль»
— Если бы было возможно избежать публичности, я бы ее избежал. К сожалению, Айгуль другого мнения по поводу скандалов и выноса личной жизни на публику. У нее есть особенность: она любит разговаривать через социальные сети. То есть вместо того, чтобы приватно поговорить с человеком, например, со мной, публикует какие-то свои сочинения на эту тему, ожидая от людей какой-то реакции. Возможно, и сейчас имеет место такое дело. Возможно, наш с вами разговор поможет улучшить ситуацию. И она каким-то образом меня услышит, — перед интервью говорит Иван.
— Как строились ваши отношения с женой? Вы можете назвать свой брак счастливым?
— С женой отношения строились долго и нормально, как у всех людей. Для меня они были прежде всего о семье и детях, изначально нацелены на создание семьи. Можно ли назвать брак счастливым? В данный момент я конечно испытываю сильное разочарование, определенный стресс, обиду, печаль, не знаю, какие еще слова подобрать в данной ситуации. Но однозначно могу сказать, что за 16 лет было огромное количество позитивных моментов, которые я сейчас могу вспоминать с теплотой. Я уверен, что когда весь этот осадок уляжется, останутся приятные воспоминания о той жизни: о большом количестве прожитых лет, о детях, первом доме, устройстве быта, путешествиях и прочем совместном времяпрепровождении. Это все будет. Есть дети, которых я люблю и обожаю. Это главный результат брака.
Почему решился разводиться? Ну, не я решил разводиться, а Айгуль. Окей, раз она так хочет — разведемся. Я во многом прислушиваюсь к ее желаниям — и насильно оставлять ее в браке нет никакой возможности и желания. Для меня ситуация могла продолжаться достаточно длительное время, хотя я понимал, что отношения зашли в тупик. Но в моих планах развод не значился. Для меня было вполне возможным сохранять брак, как он есть. Единственное, что так как отношения складывались местами некомфортно для нас обоих, то я еще в прошлом году начал строительство второго дома. Намеревался иметь возможность спокойно находиться там, когда нужно. Возможно, дождаться возвращения той Айгуль, с которой брак был счастливым.
— Почему, на ваш взгляд, у вас испортились отношения с женой?
— С Айгуль произошли определенные изменения за последние пять-семь лет. Все началось в 2015 году. Скажем так, испортилась коммуникация. В определенный момент она сказала, что не хочет ни слушать, ни слышать. А когда коммуникация доходит до такого состояния, каждый неизбежно начинает жить в своей парадигме и в рамках своего восприятия. Точки зрения начинают расходиться. Так вот мы и жили достаточно долгое время. У нас были совершенно разные интересы. Мне совсем не обязательно было, чтобы она участвовала в каких-то моих увлечениях, равно как и ее увлечения меня не особо интересовали. Это могло и не быть проблемой.
Дальше из-за ее личных особенностей ситуация усугубилась. Я не знаю, как сейчас, а раньше в Беларуси (я был последний раз там 10 лет назад), насколько я помню, нормально относились к физическим наказаниям детей. Здесь, на Кипре, это не просто неприемлемо, а даже уголовно наказуемо. Айгуль и сейчас, и тогда была сторонницей такого подхода, лет 10 назад я тоже спокойнее относился к этому. Но с 2015 года эти элементы воспитания стали проявляться в очень некрасивых формах. На данный момент они вылились в большое уголовное дело, охватывающее период с 2015 по 2022 год, со множеством эпизодов, касающихся физического насилия в отношении детей с ее стороны.
Там было достаточное количество некрасивых эпизодов, которые не стоят того, чтобы их описывать, но по этому всему с детьми работают следствие и специалисты. Следствие, суды и все остальное может занимать годы, конечно. Все это время дети будут страдать. К сожалению, даже то, что происходило в 2015 году, старшая дочь достаточно ярко помнит, хотя ей было тогда четыре года.
Я был и остаюсь приверженцем крепких семейных отношений. Поэтому все это время терпел ее поступки, в какой-то степени прощал, пытался объяснять, говорить, что так делать нельзя. Семью я пытался сохранить долгие годы, несмотря на множество поводов ее разрушить со стороны Айгуль. Я проявлял фирменное белорусское терпение. Возможно, даже чрезмерное. Теперь же отношения дошли до такой точки, что приходится об этом рассказывать.
Когда систематически происходило насилие в отношении детей, это очень сильно портило мое отношение к ней. Как можно с теплотой и нежностью относиться к человеку, который обижает моих детей? Даже если это их мать.
Также были проблемы у Айгуль с моей мамой. В 2019 году после смерти моего отца в Беларуси я привез сюда маму. Какое-то время она жила у нас в доме, пока я ей обустраивал квартиру. Со стороны Айгуль началась травля с первого же дня приезда свекрови.
Вот вам и ответ на вопрос, что испортило наши отношения? Все очень просто: нельзя обижать детей и родителей супруга или супруги.
«Она находилась в шикарной ситуации. У ее ног были такие ресурсы, о которых многим оставалось только мечтать»
— По словам вашей жены, вы не поддерживали ее стремление работать или развивать свой бизнес. Почему?
— В самом начале наших отношений — во второй половине 2000-х — у Айгуль была попытка работать. Но в Беларуси тогда у нее была такая низкая зарплата, что я не видел в этом никакого смысла. Затраты времени и сил были совершенно несоизмеримы с оплатой этого труда. Эта работа того не стоила. Это был единственный наш разговор на эту тему. Больше мы об этом не разговаривали.
Дальше совместная жизнь, быт и так далее. Вот уже 10 лет мы живем на Кипре и практически сразу у нас уже была уборщица, домработница, потом и няни для детей появились. То есть у Айгуль были все возможности заниматься всем, чем угодно. В том числе и работой. Другой вопрос, что не было никакой насущной необходимости в этом.
Она находилась в очень шикарной ситуации. В ее руках и у ее ног были такие ресурсы, о которых многим оставалось только мечтать. Занимайся, чем угодно, созидай, твори, помогай другим. Она и занималась тем, чем хотела. Книжку написала, светский клуб там какой-то развивает, ведет группы в Facebook, пишет своеобразные вызывающие публикации. Общается с друзьями, подругами, устраивает выставки. Был у нее какой-то период, когда она пыталась в киноиндустрию вовлечься, на кинофестивали ездила: на Каннский, на Берлинский, то есть она буквально имела возможность делать все, что угодно.
Ее никто ни в чем не ограничивал. Если вы глубже покопаете ее посты, она хвасталась, что у нее полсотни туфель в гардеробе. Это туфли из разряда Jimmy Choo за 1000 евро. У нее было все. Нужно это — пожалуйста, по щелчку пальцев это у нее материализовывалось.
То есть вопрос почему вообще не уместен? Я никак не останавливал ни один из ее видов деятельности. И даже если мне что-то не нравилось, то все равно ее увлечения я финансировал. Хотя все ее занятия денег не приносили, они их только потребляли.
— Она рассказывала, что помогла вам налаживать контакты и знакомила с людьми, во всем поддерживала. Но, говорит, в ответ поддержки не находила.
— Айгуль живет в каком-то своем мире, у нее какая-то своя реальность, впрочем, как у всех. Но моя реальность другая, и, на мой взгляд, ближе к настоящей. Я из сферы IT. В свое время занимался технологическими и финансовыми вопросами. Технологии и финансы — это все, что составляло успех в бизнесе и привело к текущему состоянию. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что ни с одним человеком из сферы технологий (любых), ни с людьми из сферы финансов Айгуль меня не знакомила и связи не налаживала. Это все моя сфера деятельности.
Ни в технологических, ни в финансовых сферах Айгуль не разбирается. Как она меня могла с кем-то знакомить? Она приехала из Татарстана в Минск. И это я ее знакомил со своими контактами. Я бы не сказал, что дежурное поздороваться и выпить чашечку кофе — это налаживание контактов. Я не нуждаюсь в этом. У меня и так есть крепкие и деловые связи с людьми. У Айгуль были и есть свои контакты, друзья, поклонники и почитатели ее творчества. Но эти люди мне не очень интересны. Я другой человек, мне не интересно обсуждать классиков литературы, слушать классическую музыку, идти в театр и так далее. У меня свой круг интересов и предпочтений, который с ней не пересекается.
— По ее словам, она вас все время поддерживала, приободряла и так далее. А в ответ не получала таких слов поддержки.
— Во-первых, я не нуждаюсь в приободрении и словах о том, что у меня все получится. И даже если кто-то говорит, что получится, то это не значит, что в реальности все будет так. К примеру, инвестиции в российские ценные бумаги этой весной превратились в пшик. Это очень печально. Если бы мне кто-то говорил что все получится, на исход истории это бы не повлияло.
Во-вторых, что касается ее идей насчет бизнеса, то здесь у меня опыт побольше. Поэтому я ей давал нормальный фидбэк, какой дал бы любому человеку. Тот же «Светский клуб», она его задумывала несколько лет назад. Она думала его коммерциализировать. Я ей говорил тогда, могу сказать и сейчас, что это не монетизируется в этом обществе, в этой аудитории. Нет здесь для этого рынка. Она много чем занималась. И я ей говорил: «Заработка тут не будет, но занимайся, в чем проблема». Она воспринимала мое экспертное мнение как унижение.
— Айгуль говорит, вы забирали у нее детей и настраивали их против нее.
— Детей я не забирал. Они хотели быть со мной. Дети висели на папе. Потому что мама не уделяла им должного внимания. А когда она уделяла им внимание, дети жаловались. Просили, чтобы папа забирал их у мамы. Что я и делал.
Насчет настраивать против. Если ребенку что-то нравится, то каким образом его можно настроить против? Никак. Поэтому Айгуль здесь очень сильно лукавит и пытается свалить на меня вину за свои собственные ошибки в отношении детей. Я не могу им объяснить, что когда мама их бьет или кричит без повода, это нормально, мол, вы должны воспринимать это как данность, с уважением и благодарностью. Я не буду приучать своих детей к тому, что это допустимо. Я приверженец либеральных западных взглядов, а не старорежимных.
Я не рассказываю им, что мама плохая. Наоборот, они приходят ко мне жаловаться на маму: мама нас обижает, бьет, запрещает, держит голодными — там разного рода дикости, которые я не раз видел собственными глазами. То есть никто так хорошо, как сама Айгуль, не настраивает детей против нее. Это результат ее действий.
«За все 16 лет совместной жизни я никогда не ударил Айгуль»
— Ваша жена говорит и о физическом насилии, о случае, когда вы ее ударили.
— За все 16 лет совместной жизни я никогда не ударил Айгуль. У нее не было ни синяка, ни чего-то другого. Я никогда так не поступаю ни с детьми, ни с женщинами. Она инициировала всю историю с разводом. И именно она сказала, что хочет развестись. Я в тот же день написал, на каких условиях готов. Она ожидала, что будет какой-то скандал (наверное, ей посоветовали создавать скандалы, чтобы проводить процедуру развода), но не вышло.
Уже после этого был жестокий случай пренебрежения родительскими обязанностями и не оказание помощи. Ребенок был в тяжелом состоянии с температурой 38,5 и нехорошим диагнозом. Потребовались сильные антибиотики и ингаляции противовоспалительными стероидными средствами. В мое отсутствие мать никаких действий не предпринимала. Хотя матери было доложено и сказано об этом. Но у матери было все нормально. Более того, она старшего ребенка в таком состоянии отправила укладывать среднего. Да, когда я приехал, разговор на повышенных тонах у нас был. Меня возмутило такое отношение к детям. Но физического насилия не было.
Вот она ссылается на события 17 апреля, прошло больше месяца, меня даже в полицию не вызвали поговорить по этому поводу. Они мне позвонили, что-то спросили — ну и все. Если было бы что-то серьезное, тут полиция бы быстро разобралась.
Поэтому слова о физическом насилии — наглая ложь, сделанная с определенной целью — выселить меня из дома. Это стандартная схема развода: жена заявляет о домашнем насилии, получает временное решение суда о том, что муж должен жить отдельно. И не важно, кому дом принадлежит. Она и второе заявление подала о том, что за детей страшно, хотя ситуация с детьми обратная. И не важно, голословное это утверждение или нет. На Кипре нет никакой существенной ответственности за голословные утверждения. Формально я могу подать на нее в суд за это, но оно того не стоит.
Так я получил решение суда о выселении. Оказался миллионером без определенного места жительства. Это очень печальная ситуация. К сожалению, такие истории случались со многими моими друзьями, живущими в западных странах.
Мои адвокаты сказали, что в ее заявлении под присягой видна рука и текст профессиональных юристов, а не слова обычного человека, как это должно быть. Текст подстроен под нужные триггеры. Есть определенная цель. Какая? Мне сложно судить о том, что могло быть в ее голове. Ей, наверное, посоветовали играть роль жертвы.
— Судя по тому, что она пишет в Facebook, вы оставили ее и детей без средств к существованию.
— Если ты пилишь сук, на котором сидишь и вся конструкция падает, то кто виноват: сук или тот, кто его пилит? Я был источником, можно сказать, всего в доме и семье. Она решила, что я не источник всех благ в семье, а источник всех проблем. Мол, она от меня избавится, и станет все хорошо. Окей. Избавилась. Теперь жалуется. Нужно определиться и как-то последовательно действовать.
Насчет детей и ее без средств существования. Она прекратила все межличностные коммуникации. На протяжении последнего месяца с ней говорить практически невозможно. Я пытался, она отказывалась. Хотя вся та проблема, из которой она раздула трагедию, решается за два часа сидя за столом. Но она перевела это все в плоскость адвокатов, выгнала меня из дома и отлучила от детей. Ей никто не мешает, у нее есть все способы и методы запросить помощь. Она сама стала на такой путь. Как я могу ей или детям помогать, если я даже в дом не могу заходить? Это ее поведение меня очень сильно удивило и расстроило. Я не ожидал такого в отношении себя.
Ради детей я готов на все, я приложу максимальные усилия, чтобы они были обеспечены, счастливы и так далее. И даже то, чем я вынужден заниматься в юридической плоскости — это все для спасения детей от тех проблем, в которые их окунула мать. Мне для них ничего не жалко, даже собственной жизни. Поэтому обвинять меня в том, что я детей бросил, нелепо. Я не бросил. Она меня своими действиями отстранила.
Меня очень обижают такие слова, даже больше, чем байки про какое-то якобы физическое насилие. Мои дети для меня важнее, чем я сам.
«Сейчас адвокаты пытаются найти решение, которое удовлетворило бы обе стороны»
— Какие условия для развода вы поставили своей жене? Почему, на ваш взгляд, она на них не согласилась?
— Во-первых, совместная опека над детьми в максимально гибком понимании. Что-то вроде 50% на 50% разделения времени по договоренности родителей с учетом пожеланий детей. Детям нужны и отец, и мать в равной степени. Однако дети должны иметь право голоса в вопросе — где, с кем и сколько времени им комфортнее проводить. Я предложил, чтобы дети жили с ней в существующем доме, со мной — в строящемся, где для каждой из дочерей будет отдельная комната. До момента, пока второй дом не готов, мы все продолжаем проживать в нынешнем. Его и автомобиль я был готов переписать на Айгуль.
Что касается финансов, то я готов обеспечивать ее средствами в достаточном количестве для сохранения ее уровня жизни так долго, как это потребуется. Также я предложил оплатить расходы на обучение детей как нынешние, так и будущие при поступлении в европейские вузы. Аналогично и ситуация с медицинскими расходами на детей.
Но капитал и бизнесы остаются на мне и под моим контролем и управлением с целью сохранения и приумножения для обеспечения текущих и будущих потребностей детей (а также ее и моих потребностей), и последующей передачи детям по наследству или по ходу моей жизни.
Я ей говорил, что мое предложение основано на том, чтобы обеспечить интересы детей наилучшим образом в имеющейся ситуации, а для нее — более комфортные условия, чем были во время брака, при этом с минимальными заботами и стрессами. Я продолжу обеспечивать детей и нас самих, заниматься семейным капиталом во благо наших детей и нас самих после развода так же, как я это делаю во время брака.
Что касается конкретных цифр, то на ежемесячную сумму, которую я предложил, обычный человек здесь может жить целый год. Уже потом мои адвокаты шутили: «Иван, мы хотим выйти за тебя замуж, чтобы развестись, потому что таких хороших условий для развода в своей практике на Кипре мы еще не видели».
— Возможно ли мирное решение вопроса, на ваш взгляд?
— Мирное решение вопроса возможно, но в тот момент, когда Айгуль перестанет руководствоваться эмоциями и начнет руководствоваться разумом и здравым смыслом. Она какую-то войну развязала, а я вынужден в этой войне лишь защищать себя и детей. Она не стеснялась говорить всем своим друзьям и подругам о том, что хочет развестись и меня разорить, оставить без штанов. У нее есть какая-то агрессия, злость и гнев. Я не вижу здесь чего-то рационального. Когда агрессия утихнет, то, возможно, мы и сможем мирно договориться. Сейчас адвокаты пытаются найти решение, которое удовлетворило бы обе стороны. Необходимо как можно быстрее со всем этим покончить, потому что дети оказались заложниками этой войны и сильно страдают.