Помните фразу «Доброго вечора, ми з України»? Это легендарное приветствие Виталия Кима, который уже почти четыре года возглавляет Николаевскую область. В первые месяцы войны политик был очень активен в Telegram, однако со временем в какой-то мере ушел в тень. В интервью «Зеркалу» Виталий Ким рассуждает об избрании Дональда Трампа, детально описывает ситуацию в области, шутит о нападении Беларуси на Россию и рассказывает, как каждый из нас может помочь Украине.
«Договоренности проходили даже так: „Вот вам 10 тысяч долларов, мы вам их перекинем, только разрешите починить нам воду“»
— Это второй наш с вами разговор — первый был уже в далеком апреле 2022 года. Прошло больше двух лет. Что главное с тех пор изменилось в регионе и как поменялись лично вы?
— Наш опыт — сын ошибок трудных, и гений — парадоксов друг (строки Александра Пушкина. — Прим. ред.). Все равно мы все меняемся, как бы этого ни не хотели. Лично я от земли не оторвался, хожу по ней дальше, реагирую на все вопросы. Но, к сожалению, опыта прибавилось. Он больше военный, и все проблемы связаны с этим. По-другому реагирую на смерти и несчастье: как у докторов, определенная профдеформация есть.
В целом регион стал более терпим и жёсток ко всем трудностям. Была переоценка жизненных ценностей. Я езжу, вижу повестку в головах у людей, кто и что обсуждает. Мы смотрим через призму военных рисков и обстрелов на то, как жить дальше. Николаевцев волнует, например, безопасно ли детям будет учиться, как открывать бизнес: планировать его в нашей области или другой части Украины. У нас все сопряжено с военными рисками и близостью российских оккупантов.
— До войны в Николаевской области жило более 1 млн человек, сколько сейчас?
— До полномасштабной было около 1,15 млн человек, сейчас где-то 1,1 млн, из них приблизительно 100 тысяч переселенцев. В 2022 году много людей выехало, но за два года почти все вернулись.
— Зима близко. Не ожидаете, что из-за тяжелой ситуации с отоплением и подачей электроэнергии область и страну в целом начнут массово покидать люди?
— Это никак не связано с энергетикой. Люди уезжают из-за страха быть убитыми, либо отсутствия работы, либо, допустим, мобилизации. Еще несколько лет назад мы начали полноценно работать по защите критической инфраструктуры и наращиванию резервов. По области мы восстановили 99% разрушенной критической инфраструктуры, кроме аэропорта, потому что летать пока некуда.
Россияне могут обстреливать, например, ТЭЦы, это может быть проблемой. Но люди уезжали, когда боевые действия были прям тут и риски были очень высокие. И сейчас, когда россияне стабильно находятся на расстоянии и перспектив возврата через Днепр у них нет от слова совсем, наши [люди] это понимают. С бизнесовой точки зрения тяжело, потому что порты не работают, а с точки зрения угроз люди не берут это [ситуацию с отоплением и электроэнергией] как параметр для того, чтобы возвращаться сюда или уезжать отсюда.
— Сколько человек погибло?
— В 2022-м — 483, в 2023-м — 25, в 2024-м — 23. Получается, что в последние два года в 20 раз меньше.
— 29 марта 2022 года Николаевская областная администрация была уничтожена российской крылатой ракетой. Вас, к счастью, внутри не было. Что сейчас с этим зданием?
— Мы его не восстанавливали, стоит в аварийном состоянии, его надо будет сносить и что-то строить. Но я подумал, что буду это делать в последнюю очередь. Если его восстановить, то в него опять прилетит. Смысл? Когда закончится война нашей победой, можно будет у людей спросить: «Что вы хотите, чтобы здесь было?»
Я не думаю, что прямо в центре города должно быть такое старое совдеповское здание. Нам для управления [областью] будет достаточно меньшего здания, а тут можно построить отель, или, возможно, люди захотят создать здесь зону для общественного времяпровождения. Не знаю. Мы спросим у людей, как они это видят.
— Под оккупацией до сих пор находятся три села Николаевской области, которые расположены на полуострове. Что там сейчас происходит?
— Сидят российские оккупанты в обос**нных штанах и ждут каждый день, что мы начнем их отбивать. Они в полной боевой готовности, делать им сейчас нечего, обстреливают нас оттуда — бьют по гражданским машинам, которые проезжают по дорогам. Беспокоящий огонь.
Там огромная территория, это была заповедная зона — сосны, песок, море, красота. Жителей там практически уже нет, может, единицы остались. С этим полуостровом у нас нет наземного сообщения, чтобы туда попасть, надо было ехать через Херсонскую область, и из-за этого он, в принципе, и остался под оккупацией.
В 2022 году еще работал коридор, и мы лодками отправляли «гуманитарку», но россияне это прекратили. Сейчас нет возможности приехать оттуда в основную часть области.
— Николаев остался без централизованного водоснабжения в апреле 2022-го, когда российские оккупанты взорвали водопровод, которым в город поставляли воду из Днепра. В одном из интервью вы рассказывали: «Мы договаривались с негодяями там, чтобы пустить машину из Херсона и обновить трубу». Как это выглядело технически? Кто кому писал или звонил?
— Специально для ФСБ и СБУ сообщаю: договаривались то ли через мэра Херсона, то ли его зама. Оккупация же свежей еще тогда была, кто-то выехал, а кто-то нет. И через них договаривались, чтобы херсонская машина из водоканала с трубой выехала на стык фронта. Скажу так — доходило до такого, что мы говорили: «Вот вам 10 тысяч долларов, мы вам их перекинем, только разрешите починить нам воду». Даже так договоренности проходили.
— Что сейчас с централизованным водоснабжением в Николаеве?
— Оно есть, но вода плохая, техническая, грязная, убивает технику, ее пить нельзя, как и готовить пищу на ней. Сейчас у нас подписаны договоры на восстановление водоснабжения, задача до конца лета 2025 года сделать это.
По городу сейчас есть очень много точек бесплатной выдачи воды. К сожалению, люди уже свыклись таскать ее, но мы этот вопрос решим. Кто-то пробил скважину, кто-то пользуется заказом воды, кто-то берет бесплатную. Увы, пока так.
— Два с половиной года назад, когда мы с вами делали интервью, я написал: «У себя в телеграм-канале он с позитивом рассказывает о том, что сейчас происходит в регионе, а его фраза: „Доброго вечора, ми з України“ стала уже многими любимым мемом». Сейчас в канале больше перепостов видео с президентом Зеленским, чем ваших собственных. Почему вас стало меньше в публичном пространстве?
— Все очень просто: тогда я это делал не для того, чтобы быть узнаваемым, а потому что была необходимость информировать людей о срочных вещах. Прямая связь. Минуты имели значение. Надо было поддерживать [моральный] дух, объяснять, что мы делаем, оценивать риски, принимать решения. Но через определенное время создалось информационное поле в Украине на базе телеграм-каналов, которые разделили, кто что делает и кто на чем специализируется. Мне нет необходимости там присутствовать. У меня добавилась куча другой работы.
В 2022 году было с какой-то стороны романтично: воюешь, занимаешься срочными вещами, от которых зависит все на свете. Сейчас вернулось немного бюрократии, мы восстановили порядка шести тысяч объектов. Задача на следующий год — восстановление экономики. С закрытыми портами очень тяжело, но мы будем это делать. Уже запустили ряд больших предприятий, даже разбомбленных. У меня сейчас другие задачи и цели, поэтому нет нужды присутствовать в медийном поле так сильно.
«Горячая стадия войны в этом году не закончится»
— Вы рассказывали, что часто бываете в Киеве: где-то раз в две недели. Вы были там после избрания Дональда Трампа новым президентом США? Какое настроение в Офисе президента Украины?
— Не был. А какое у них может быть настроение? Обыкновенное дипломатическое отношение. Я на итог выборов смотрю с хорошей точки зрения — резкий парень собирается закончить войну. Плохо или хорошо будет для Украины — посмотрим.
— Как думаете, что изменится для вашей страны?
— Сложно давать оценку таким вещам. Это как прогнозировать биткоин — бесполезно. Можно дать свою оценку, а толку от этого? Только запутаем людей. С точки зрения дипломатии, чтобы война закончилась не полным разгромом кого-то, надо остановиться и лидеры будут разговаривать. Возможно, через посредников. Этот процесс будет длительным. Чего нам ждать? Не знаю. Мы ждем поддержки, чтобы вернуть свои территории и наших людей, которых у нас отобрали. Что будет с внешней помощью? Это вопрос не моего уровня.
— По-вашему, горячая стадия войны закончится в этом году?
— Нет.
— Почему?
— Это же не от нас зависит, мы защищаемся. Если в нас перестанут лететь ракеты и снаряды, тогда надо будет спрашивать у народа Украины и президента, какое будет решение. Есть еще вариант, что у нас не будет чем стрелять, но это вряд ли, мы свое [производство вооружения] тоже наращиваем. Будем думать.
— Возможный план Дональда Трампа, который предполагает заморозку войны, отказ от силового освобождения оккупированных Россией 20% Украины, невступление вашей страны в НАТО в течение как минимум 20 лет и снабжение ее американским оружием, реален?
— Я из официальных источников такого плана не слышал, поэтому комментировать это не буду. Я точно знаю, что следующие решения будут связаны с финансовыми интересами США. И, скорее всего, в первую очередь с взаимоотношениями США и Китая, а во вторую — с РФ. К сожалению, мы тут заложники ситуации, потому что не являемся настолько мощными, чтобы самим долго противостоять российской машине. Боеприпасы и помощь нам нужны, чтобы эффективно защищаться. Мы зависим от поставки внешнего вооружения, но при этом своего добра у нас тоже очень много.
— А как люди относятся к возможному плану Трампа, о котором я говорил?
— Я не могу сказать. Где-то мне попадалась аналитика, я точно не помню, но суть была примерно такова: 20% за то, что надо стоять и все свое вернуть, 20% говорили, что хватит, давайте как-нибудь заканчивать, а 60% думали, как нам надо поступить. Нюанс в том, что 20%, которые говорили, что нужно воевать до конца, — это западные области.
Согласно сентябрьскому опросу Центра Разумкова, доля украинцев, которые считают, что переговоры с Россией — «это действенный способ достижения мира, которым следует воспользоваться уже сейчас», составила 35%. В то же время 48% граждан страны с этим не согласны. Остальные 17% выбрали пункт «затрудняюсь с ответом».
Мы устаем, у нас меньше людей, мы теряем лучших. Если Россия отправляет, извините меня, биомусор, то у нас воюют лучшие ребята и девчата. Все устают. Три года — это тяжело, поэтому мне сложно отвечать на этот вопрос. Нужен боевой дух. Если Трамп скажет: «Нате ракеты, влупите по Кремлю», — о, мы бы сейчас что-нибудь да сделали бы.
Разговор происходил до того, как президент США Джо Байден снял запрет для Украины на удары баллистическими тактическими ракетами ATACMS по территории России.
— Есть ли сейчас запрос у украинского общества на проведение президентских выборов?
— Выборы хотят только те, кто хочет баллотироваться. Людям на них с большой горки — нужны мир и стабильность в жизни. Кто это сделает? Не пообещает, а сделает! Пока, кроме нынешнего президента, никто ничего толкового предложить не может. И на характере, грубо говоря, на спине Владимир Зеленский везет всю внешнеэкономическую политику. Я думаю, что для людей выборы очень второстепенны — нужны мир и победа.
«Не воевать с нами — это уже поддержка украинцам от беларусов»
— Примерно в 75 км от границы Николаевской области находится Молдова. Недавно там прошли президентские выборы — и если бы считали голоса только внутри страны, то проевропейская Майя Санду проиграла бы в какой-то мере пророссийскому Александру Стояногло. Как думаете, почему люди так голосовали, хотя пример действий России так близко?
— Есть русское телевидение за границей. Это даже не то, что они транслируют на внутренний рынок России. Невозможно слушать. Там капец что запихивают разными способами в головы людей. Россия вкладывает огромные деньги в пропаганду в других странах, чтобы создавать себе зоны влияния. Они и в Украине это делали, чтобы наращивать себе поддержку. Это результат их планомерной работы.
— Я понимаю, о чем вы говорите, но пример действий России так близко.
— Вы руководствуетесь дистанционной логикой, но телевизор еще ближе, чем 75 километров.
— Ваша цитата из нашего интервью 2022 года: «Беларусам я бы сказал, что надо бороться. Надо отстаивать то, что у вас есть, чтобы не допустить того, что происходит в России. Надо бороться и развиваться. Я очень болел за вас в 2020 году. Думаю: „Блин, класс. Беларусы тоже пойдут в Европу, будут полностью свободными“. Надо бороться». Спустя 2,5 года это еще актуально?
— Да. Я искренне надеюсь, что у вас получится. Переходить с авторитарного управления на демократическое надо, потому что так живет [хорошо] 1% населения, а все остальные его обслуживают.
— Чем беларусы сейчас могут помочь украинцам?
— Да ничем. Оружие вы дать нам не можете. Как я понимаю, беларусы не настроены воевать с украинцами. Не воевать с нами — это уже поддержка. Я же не могу вас просить напасть на Россию: давайте вместе в ту сторону двигаться, сомкнем кольцо вокруг Суджи (захваченный Украиной город в Курской области. — Прим. ред.) или что-то в таком духе (смеется).
— Когда и как закончится война?
— Нашей победой. К сожалению, будет между самым оптимистическим и самым плохим сценарием. Но, в принципе, ситуация для меня выглядит таким образом, что невозможно создать прецедент, когда захватят Украину и уничтожат целую нацию. Вопрос в потерях и как это закончится, но в любом случае это будет так или иначе победа Украины.
Россия, конечно, всем будет говорить: «Это мы выиграли». Они будут трактовать все по-своему, а весь остальной мир — по-своему. Собственно, как и было со Второй мировой войной. Весь мир знал, что страны объединились против фашизма и совместными усилиями победили, а в Советском Союзе рассказывали, что это СССР выиграл войну, а все остальные патроны подавали и вообще не при делах.
