Еще в 2010 году издание «Ежедневник» провело интересное исследование и с помощью архивных данных и статистических метрик составило топ-50 богатейших людей Беларуси по состоянию на 1913 год — последний мирный перед началом Первой мировой войны. Чем владели самые крупные бизнесмены нашей страны в ту пору? Как затем сложились их биографии? Какая судьба ждала их имущество? Удивительно, но некоторые предприятия, которые принадлежали этим людям, не просто существуют до сих пор, но и вносят заметный вклад в экономику страны. Рассказываем о первой десятке беларусских богачей более чем вековой давности.
Братья Каценельсоны
Самыми богатыми людьми Беларуси в 1913-м были Нисон и Палтиель Каценельсоны. В числе их активов был торговый дом «Иосиф Каценельсон с Сыновьями» в Бобруйске, лесная торговля на экспорт, лесопильные заводы в беларусских и украинских губерниях, участие в Бобруйском обществе взаимного кредита, а Нисон Каценельсон был еще и директором Еврейского колониального банка в Лондоне.
Бизнес-империю основал отец братьев Иосиф Каценельсон, бобруйский винный откупщик (иначе говоря, сборщик налогов с производства алкоголя: в Российской империи эту деятельность за деньги можно было передавать частным лицам). В 1870 году он решил заняться лесной торговлей: арендовал несколько лесных дач в Бобруйском и Игуменском уездах и заключил оптовые контракты с крупными перекупщиками беларусской древесины. Бизнесмен быстро окупил затраты, но по-настоящему много заработал, когда стал поставлять лес на английский рынок. В 1893-м Иосиф умер, но дело подхватили его вдова Пая-Брайна и двое детей. Именно для этой женщины в начале ХХ века в Бобруйске будет построен большой деревянный дом с необычной архитектурой — одна из главных достопримечательностей города.
Семейное богатство позволило Нисону Каценельсону заниматься наукой и политикой. Он окончил Берлинский университет, был специалистом в области экспериментальной физики. Одновременно стал активистом сионистского движения (его целью было возвращение евреев на историческую родину и создание там государства): являлся одним из создателей «Союза для достижения полного равноправия еврейского народа в России» (1905), директором Еврейского колониального банка, в 1906-м был избран депутатом Госдумы (первого российского парламента) от либеральной партии кадетов. После роспуска властями Думы подписал Выборгское воззвание, призывавшее население не платить налоги, за что позже отсидел три месяца в петербургской тюрьме «Кресты».
Большевики, пришедшие затем к власти, в 1918-м конфисковали имущество Каценельсонов в Бобруйске. Это сделал местный революционный комитет, который разместится в их же доме. О последующей судьбе Паи-Брайны и Палта Каценельсона ничего не известно. А вот Нисон переехал в ставшую независимой Латвию, где умер в 1923-м в возрасте 61 года. Один из его сыновей, Авраам, в будущем работал послом Израиля в Швеции (и был одним из людей, подписавших декларацию независимости еврейского государства), а дочь Рахель стала известной общественной деятельницей Израиля и женой третьего президента страны Залмана Шазара — уроженца беларусского местечка Мир.
Братья Трепели
На втором месте — братья Самуил, Илья и Ерухим Трепели. Им принадлежали маслобойный завод в Минске, крахмально-паточные заводы в Минской и Виленской губерниях. Также они были учредителями и главными акционерами Товарищества Нижегородского маслобойного и химического завода «Трепель и Позняк», АО Черноморской маслобойни (Одесса), АО Московской маслобойни, оптово-торговых фирм в Москве (торговали стекольными изделиями) и Туле (продавали скобяные изделия).
Начало бизнеса, как и в предыдущем случае, было положено их отцом, купцом Целестином Трепелем, основавшим в 1884 году в Минске (в районе нынешней улицы Чичерина) небольшой крахмально-паточный заводик. На нем около десятка человек производили патоку. В начале 1890-х годов Трепель-старший отошел от дел и заключил договор аренды с тремя сыновьями. После его смерти братья стали полновластными хозяевами бизнеса.
Уже в 1893-м последний включал в себя, помимо крахмально-паточного производства, сахарно-кулерный и маслобойный заводы. Они производили патоку, а также сахарный кулер (используется в пивоварении) и гарное масло (топливо для лампад). Сохранив паритет в управлении отцовской фирмой, братья распределили между собой зоны контроля. Ерухиму достался бизнес на территории Беларуси, Самуил возглавил созданное к этому времени нижегородское отделение фирмы, а Илья переехал в Москву.
В десятые годы ХХ века братья избавились от непрофильных активов и вкложили все свои средства в маслобойные заводы, в продвижение продукции и в брендинг. Особенно популярными среди их продукции были кокосовое масло «Кунероль» и осветительное масло «Тальгин». Их маслобойная компания стала третьей по величине во всей Российской империи.
Отделения в Нижнем Новгороде, Москве и Одессе (последнее открылось позже) быстро развивались, а вот объемы производства на беларусских предприятиях Трепелей на протяжении десятых годов сохранялись на одном и том же уровне. Это подразделение братья сохраняли скорее как символ и память об отце.
В советское время имущество братьев национализировали — проще говоря, отняли в пользу государства. Их минский завод не сохранился. Что случилось с братьями — стали ли они жертвой репрессий, погибли во время боевых действий или сумели уехать за границу, — неизвестно.
Владислав Пусловский
Тройку главных беларусских богачей замкнул землевладелец Владислав Пусловский — у него были имения в беларусских, украинских и польских губерниях, около 10 винокуренных и спиртоочистительных заводов в Минской и Гродненской губерниях (в том числе фабрика «Альбертин»), шелкокрутильная фабрика, лесопильный и стекольный завод «Телеханы», пай в одной из варшавских гостиниц, железные рудники «Хлевиска» в Польше.
Владислав происходил из богатого рода. Его прапрадед Франтишек был камергером последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского, прадед Войцех — российским тайным советником (этот гражданский чин соответствовал генеральскому на военной службе) и канцлером казначейства (министром финансов) Царства Польского (такая автономная единица была создана в составе Российской империи). Именно представители этого рода построили для себя знаменитый Коссовский дворец.
Владислав родился в 1871 году в усадьбе Альбертин под Слонимом, позднее унаследованной им от отца. Под руководством Пусловского поместье превратилось в промышленный центр: здесь начали работать фабрики по производству сукна, ковров, бумаги и смазочных материалов. В 1908-м он выкупил родовой Коссовский дворец с расположенным по соседству домиком, где родился знаменитый повстанец Тадеуш Костюшко (до этого один из Пусловских продал дворец из-за долгов). Во время Первой мировой войны Владислав смог эвакуировать из Альбертина все ценные предметы: мебель, картины, скульптуры и архивы, библиотеку, благодаря чему все это сохранилось.
Кстати, сестра Владислава была женой знаменитого землевладельца Кароля Гуттен-Чапского — говоря современным языком, мэра Минска. После того как он умер, Владислав стал опекуном для своих племянников.
После революции и войн Пусловский остался на территории Западной Беларуси, которая досталась Польше. В 1934-м он продал свою альбертинскую фабрику. Спустя пять лет началась Вторая мировая война. Землевладелец смог уехать из страны и умер в 1964-м во Франции, прожив 92 года. Его картонно-бумажная фабрика продолжила работу, затем в Советском Союзе была национализирована и как Слонимский картонно-бумажный завод «Альбертин» работает до сих пор.
Бер Соломонов
На четвертом месте — Бер Соломонов, которому принадлежали типолитография в Минске и недвижимость в этом же городе, а также в Борисове, Мозыре и российском Саратове, борисовская спичечная фабрика «Виктория». Кроме того, бизнесмен был учредителем и главным акционером АО спичечной фабрики «Молния» в Мозыре.
Соломонов занялся бизнесом в середине 1860-х годов. На том этапе он содержал в Минске оптовый винный склад, вел торговлю, при этом владея домом в центре будущей беларусской столицы. В 1874-м он открыл в этом городе типолитографию (печатное предприятие), ставшую в начале XX века крупнейшей в Беларуси. А в начале 1890-х Соломонов в партнерстве с борисовским предпринимателем Самуилом Гиршманом основал на берегу Березины спичечную фабрику «Виктория» — так была произведена первая партия беларусских спичек. Тогда это был крайне востребованный товар, неплохо обеспечивавший владельцев производства.
В 1896-м Гиршман погиб при крушении поезда. Соломонов выкупил у его вдовы долю в фабрике и хитростью завладел технической документацией: пообещал за нее племяннику экс-партнера долю, но обманул. Фактически речь шла о рейдерском захвате предприятия. Вскоре случился экономический кризис. Во всех отраслях, в том числе и на спичечных фабриках, резко упали объемы производства. Воспользовавшись ситуацией, Бер вместе с новым партнером выкупил акции главных конкурентов — мозырской фабрики «Молния», а после смерти последнего установил над ней свою полную власть, введя в правление жену и сына.
Вместе «Виктория» и «Молния» в 1913-м выпустили 205 тысяч ящиков спичек (115 тысяч на «Виктории» и 90 на «Молнии»). Соломоновские фабрики продавали свою продукцию по всей Беларуси, а также со складов в украинских Киеве, Кременчуге, Екатеринославле (теперь Днепр) и Житомире, российском Ростове-на-Дону и молдавском Кишиневе.
Во время Первой мировой войны борисовская фабрика девять месяцев работала на нужды германской армии, оккупировавшей земли нашей страны, позже — на поляков, которые перед наступлением советских войск в 1920-м демонтировали и вывезли ее оборудование. В результате артиллерийских обстрелов от корпусов предприятия ничего не осталось, и здание решили не восстанавливать. Мозырская фабрика в советское время стала убыточной, ее производство свернули.
Где и при каких обстоятельствах умер Бер Соломонов, осталось неизвестным. Его сын Роман при советской власти остался в профессии и работал в должности технического директора на одном из предприятий в спичечной промышленности.
Иосель Шерешевский
Первую пятерку самых богатых беларусов в 1913-м замыкал Иосель Шерешевский — главный акционер АО табачной фабрики И.Л. Шерешевского в Гродно и владелец мельницы в этом же городе.
Табачную фабрику в Гродно создал его отец Лейба Шерешевский. Поскольку он не имел купеческих прав, разрешение на открытие предприятия в 1861-м получил его партнер Абрам Гордон. Но когда регистрационные формальности были улажены, Лейба отказался от его услуг. Фабрика первой на территории дореволюционной Беларуси начала производить сигары и папиросы. Уже в первый год работы там выпустили 48 тысяч папирос, 9 тысяч сигар и 446 тысяч килограммов курительного и нюхательного табака.
В 1873-м Иосель Шерешевский, сын Лейбы, взял на себя рычаги руководства предприятием, а в 1880-м после смерти отца превратился в основного владельца, пригласив в компаньоны еще одного бизнесмена — Файвеля Руссоту. Под их управлением фабрика вошла в число ведущих табачных производителей в регионе. Ее продукцию презентовали на выставках в российской столице, в странах Европы и в США. К концу века на предприятии трудились более тысячи человек, при ней работало двухклассное училище для девушек.
В 1907-м компанию преобразовали в открытое акционерное общество «И. Л. Шерешевский». Фабрике принадлежало 17 помещений, к которым вскоре присоединили небольшую табачную фабрику «Неман». Завод имел свои магазины в Вильне (теперь Вильнюс), Варшаве, Двинске (теперь Даугавпилс), Симферополе и других городах.
Шерешевский счастливо пережил революцию, но решающий удар ему нанесли польские власти, получившие контроль над Западной Беларусью: в 1924-м они ввели госмонополию в табачной отрасли. Однако это была не советская экспроприация, а покупка за деньги, от которой, впрочем, нельзя было отказаться. За свою фабрику Шерешевский получил 2,7 млн злотых (с учетом инфляции это примерно 10 млн долларов в современных деньгах). Однако на «пенсии» Иосель прожил недолго и в декабре 1925 года умер в Варшаве в возрасте 86 лет. Похоронили его в Гродно при большом скоплении людей.
Фабрика стала государственной, после присоединения Западной Беларуси к СССР перешла в руки советских властей, а в начале 1990-х — беларусскому государству. Теперь это открытое акционерное общество «Гродненская табачная фабрика „Неман“».
Иосиф Гальперин
На шестом месте оказался Иосиф Гальперин, владелец банкирской конторы в Либаве (теперь латвийская Лиепая), лесопильного завода и лесной экспортной торговли в Пинске, пинской спичечной фабрики, а также шахт по добыче фосфоритов на территории современной Украины.
Гальперин родился в городе Броды (теперь Львовская область Украины), тогда принадлежавшем Австрии. В 1859-м он юношей приехал в Пинск, где пять лет спустя женился на дочери богатейшего купца города Левина. Иосиф сколотил состояние на экспортной торговле лесом и хлебом, кредитовал многочисленных клиентов через принадлежащую ему банкирскую контору в Либаве. В самом Пинске ему принадлежало пять домов и одна из крупнейших в дореволюционной Беларуси спичечных фабрик — в 1897-м он купил ее сгоревшие остатки у предыдущего владельца, а уже в 1905-м сыграл ведущую роль в создании монопольного объединения беларусских, литовских и польских спичечных фабрикантов. Спустя три года оно распалось, и тогда Иосиф организовал на базе предприятия «АО спичечной фабрики „Прогресс-Вулкан“ И.А. Гальперина».
В начале XX века Гальперин инвестировал в добычу и производство удобрений. Он приобрел несколько месторождений фосфоритов, которые используют для производства удобрений — суперфосфатов. Среди них было месторождение в современной Черновицкой области Украины, где фосфориты залегали неглубоко. А вот для эксплуатации трех участков на территории современных Винницкой, Хмельницкой и Одесской областей Украины Гальперину пришлось построить шахты.
В 1914-м началась Первая мировая война, а в следующем году власти приняли закон о секвестре собственности, принадлежавшей подданным враждебных государств. Гальперин, напомним, родился на территории Австрии (на момент войны это уже была Австро-Венгрия), а с ней Российская империя воевала. Бизнесмену было 70 лет (по другим сведениям, 73), ему грозило выселение в один из фильтрационных лагерей в Казанской или Самарской губерниях России. Но он просто исчез — и его судьба осталась неизвестной.
Все имущество — спичечную фабрику, фосфоритовые шахты, недвижимость (только в Пинске на Иосифа Гальперина были записаны три дома, два флигеля, амбар и участок земли) забрало себе государство. Но вскоре Пинск оккупировала Германия, и Борис Гальперин, сын Иосифа, вернул себе имущество. После революции и войн Западная Беларусь в 1921-м отошла Польше. В 1925-м варшавские власти, как и в случае с табачной отраслью, объявили государственную монополию на производство и реализацию спичек. Это сделали, чтобы расплатиться за заем в 6 миллионов долларов от шведского спичечного короля Ивара Крейгера. Но для Гальперина-младшего речь шла о принудительном выкупе предприятия.
При советской власти спичечная фабрика продолжила работу и позднее стала частью деревообрабатывающего объединения «Пинскдрев».
Братья Данишевские
На седьмом месте — Павел и Израиль Данишевские, учредители и акционеры Беломорско-Балтийского акционерного общества «П. и И. Данишевские», владельцы пароходства на российском Севере.
Этот бизнес появился в 1880-х годах в Борисовском уезде Минской губернии, где отец братьев, Исаак Данишевский, построил один из первых в империи паровых смолокуренно-скипидарных заводов (скипидар в то время был популярным растворителем). В 1900-м там случился пожар, полностью уничтоживший предприятие. Это заставило сына Исаака, на тот момент 30-летнего Израиля Данишевского, окончательно осесть в Архангельске.
В 1908-м Данишевский-младший объединил свои активы с братом, борисовским купцом Павлом, в рамках «Торгового дома П. и И. Данишевские». Предприятие торговало смолой, скипидаром и другими продуктами переработки живицы, отделения действовали в Минске и Лондоне, рынком сбыта были Россия, Германия и Британия, немного позже благодаря появлению собственного транспортного отдела товары стали поставлять в Норвегию. Израиль Данишевский вышел и на американский рынок.
В начале Первой мировой на довоенные торговые операции Израиля Данишевского с Германией обратила внимание российская контрразведка. Бизнесмен попал в число «подозрительных» лиц, у него конфисковали заработанные на германских контрактах деньги, на уровне губернатора обсуждался вопрос о его высылке в современный Казахстан. Однако он доказал свою лояльность и в 1916-м создал собственный морской коммерческий флот.
Из-за нехватки рабочих Данишевский пригласил в Архангельск латышей. Именно они в начале 1918-го помогли большевикам, новым властям, национализировать имущество компании. Осенью того же года он получил свои корабли назад — к власти в городе пришли белые (противники новой власти), которых контролировали западные союзники. В октябре 1919-го местная антибольшевистская власть, испытывая нехватку в финансах, отдала приказ о национализации имущества Израиля Данишевского. Однако выяснилось, что все деньги уже находятся на зарубежных счетах, а сам бизнесмен — в США. В 1920-м семья потеряла и свои активы на территории Беларуси — их новым собственником стало советское государство.
Израиль из США перебрался в Лондон, где умер в 1954-м, прожив 84 года (Павел умер в 1940-м, но где — неизвестно). Кстати, его сын Александр был женат на тетке знаменитой актрисы Хелен Миррен. Брат Александра Моня стал успешным сценаристом и продюсером на Западе.
Княгиня Ирина Паскевич
На восьмом месте — Ирина Паскевич, владелица Добрушской писчебумажной фабрики, лесопильного и картофельно-паточного завода, земельных владений в Могилевской губернии (точнее, на Гомельщине: этот город в то время был уездным — говоря современным языком, районным центром), недвижимости в Санкт-Петербурге.
Это единственная женщина в списке — редкость для патриархального общества того времени. Объяснение простое: в 1903-м умер ее муж, а детей в браке не было.
Ирина родилась в 1835 году в Петербурге в семье Ивана Воронцова-Дашкова. Девочка получила хорошее домашнее образование. В неполные 17 лет вышла замуж за 29-летнего Федора Паскевича, сына знаменитого российского полководца, генерал-фельдмаршала, графа Ивана Паскевича-Эриванского. Брак был по расчету, но оказался прочным. Молодая пара жила в Петербурге и вела довольно уединенный образ жизни, мало общаясь с представителями высшего петербургского общества. В 1856-м после смерти полководца супругам досталось его имущество. Зиму они проводили в Петербурге, а ранней весной приезжали в Гомель.
Ирина Паскевич была известна как меценатка и благотворительница. В 1894-м она впервые в Российской империи ввела на Добрушской фабрике 8-часовой рабочий день, до этого построила для рабочих больницу и аптеку, позже — новую каменную школу (теперь здание музея). В 1907 году пять бумажных машин в Добруше производили 30 тонн бумаги в сутки.
Когда к власти пришли большевики, Ирине Паскевич было 77 лет. На третий день она сама пришла в местный революционный комитет и сдала по описи новой власти все движимое и недвижимое имущество. Возможно, этот поступок стал причиной того, что ее не стали репрессировать. После этого женщина прожила еще семь с половиной лет, проживая то у глазного доктора (ранее она отправила его, мальчика-сироту, на учебу за границу), то у лесника на своей бывшей даче, то у бывшей служанки. Ей выплачивалась небольшая пенсия. Умерла Ирина Паскевич в 1925 году на 90-м году жизни от воспаления легких.
В советское время ее прежнее место жительства стало музеем. Теперь Дворец Румянцевых — Паскевичей (первая семья владела Гомелем до Паскевичей) — одно из украшений города. Добрушская фабрика была национализирована и продолжила свою работу. В 1970-м она выпускала 67% всей чертежной и 50% рисовальной бумаги в СССР, каждый седьмой школьник Советского Союза писал в тетради добрушского производства. Предприятие работает до сих пор.
Роман Скирмунт
На девятом месте оказался Роман Скирмунт — крупнейший землевладелец Пинского уезда. В числе его активов были имения Поречье и Молодово, винокуренный завод, недвижимость в Москве, акции Виленского земельного банка, а также Пореченская суконная фабрика — крупнейшая в Беларуси, которая продавала свои ткани через собственный магазин в Москве на шинели офицерам российской армии.
Скирмунт занялся политикой, поддержал провозглашение независимости Беларуси и некоторое время в 1918 году был премьер-министром Беларусской Народной Республики. После раздела нашей страны между Москвой и Варшавой в 1921-м остался в Польше и даже был сенатором. В 1939-м после присоединения Западной Беларуси к СССР был убит местными жителями (возможно, по инициативе сверху). Его судьбе мы посвятили отдельный текст.
Что касается имущества, то во время Первой мировой немцы вывезли оборудование Пореченской суконной фабрики в Германию, а хозяйственные постройки сожгли. Скирмунт не стал восстанавливать производство. Земельные же владения советские власти конфисковали у него в 1939-м.
Мовша-Лейба Гинзбург
Десятку самых богатых людей Беларуси замкнул Мовша-Лейба Гинзбург, владевший крупнейшей банкирской конторой в Витебске, паем в еще одной витебской банкирской конторе «Соловей и сын», занимавшийся экспортной торговлей льном, кожами, лесом, а также имевший лесопильный завод в Витебске.
Увы, сведений о его биографии в открытых источниках мы практически не нашли. Это очень распространенная фамилия. Например, в объявлениях и заметках, публиковавшихся в «Могилевских Губернских Ведомостях» за 1900 год, встречается более десятка таких людей. Много Гинзбургов было и в Витебске — о Мовше-Лейбе известен лишь тот факт, что его банкирская контора находилась на Бульварной улице в доме Шнеерсона (судя по всему, речь о Губернаторском бульваре — теперь это улица Витовта Путна). Известно, что Гинзбург был купцом первой гильдии и что происходил из города Рославль (теперешняя Смоленская область России). В 1910-х он также был одним из совладельцев витебского водопровода.
Разумеется, после прихода большевиков к власти все частные банки были национализированы. В Витебске конкретные действия по этому вопросу начались в 1918-м, когда приступили к работе ликвидационные комиссии. На это служащие банков ответили саботажем. Например, в деле о ликвидации банкирского дома «Соловей и сын» имеется опись вещей и имущества, среди которых: золотые 56-й пробы мужские часы, три серебряных подноса 12-й и 84-й пробы, серебряный позолоченный прибор из 15 предметов, два с половиной фунта шоколада, две бутылки коньяка, одна коробка конфет, одна коробка папирос, два куска черного сукна 12 аршин (один аршин — это 71 см). Подобные документы имеются в ликвидационных делах и других контор (в том числе Гинзбурга). Значит, тогда Мовша-Лейба был жив и, судя по всему, находился в городе. Что с ним было потом, пока остается тайной.
Читайте также
