Сегодня, 5 января, белорусы прощаются с известным литературоведом, критиком и публицистом, профессором Адамом Мальдисом, умершим 3 января в возрасте 89 лет. Вспомнили, как он вернул нашим соотечественникам имена забытых предков, дружил с Владимиром Короткевичем, иногда разыгрывая его, а также как искал крест Евфросинии Полоцкой.
Открыватель «незнакомых» имен…
В наши дни имена Михаила Клеофаса Огинского или Игната Домейки можно найти даже в учебниках истории, но долгое время они были забыты или ассоциировались исключительно с Польшей. Адам Мальдис вернул этих личностей в белорусский контекст.
— «Ат, нейкі быў падарожнік і герой, польскі і чылійскі, адкрыў невядома што». А я глянуў на яго біяграфію — і зразумеў, што гэта чалавек, якім мы, менавіта мы можам ганарыцца. У карэнным народзе Арауканіі, індзейцах, што выціснутыя былі з актыўнага жыцця каланізатарамі, Дамейка бачыў перш за ўсё людзей, народ з багатай гісторыяй, — рассказывал Мальдис об ученом Игнате Домейко, друге поэта Адама Мицкевича, участнике тайных обществ филоматов и филаретов, ректоре первого университета в Чили (цитата по книге «Скрозь „Маладосць“. не самая сумная кніжка пра грошы, чорны шакалад»).
Мальдис занялся этой темой не сразу. Окончив БГУ, он три года работал в Радошковичах в районной газете. Затем поступил в аспирантуру Института литературы Академии наук Беларуси, где занялся исследованием белорусско-польских отношений в 19 веке. Помимо Домейки Мальдис открыл для нас и композитора Михала Клеофиса Огинского.
— У часы маёй студэнцкай маладосці ён лічыўся польскім кампазітарам і ніякага дачынення да Беларусі быццам бы таксама не меў. Я памятаю, як ехаў студэнтам праз Залессе і хтосьці тады сказаў: тут, маўляў, быў пан Агінскі. Я раптам падумаў: «Як цікава! А можа быць, гэта той самы?» Пазней, калі ўжо працаваў, паехаў у Вільнюс, знайшоў мемуары, прачытаў іх чатыры тамы — і зразумеў: яго радзіма — Беларусь, па дарозе з Вільні ў Мінск, — у Смаргонскім раёне.
Огинский родился около Варшавы. Но именно в Залесье (а не в Польше, как считалось ранее) он написал свои произведения (в том числе, полонез «Прощание с Родиной», принесший ему мировую славу).
…и целой эпохи
После 19 века Мальдис перенес свои исследования еще дальше в прошлое, в 17−18 века.
— Скептыкі сцвярджалі, што ў ХVІІ — ХVІІІ стагоддзях наступіў поўны заняпад беларускай літаратуры. Зноў доўгія гады працы ў архівах і навуковых бібліятэках, турботлівыя паездкі, настойлівыя пошукі, шчаслівыя знаходкі і адкрыцці (дзясяткі тэкстаў песенна-інтымнай лірыкі), напружаныя роздумы. Вучоны не толькі запоўніў гэты прагал многімі невядомымі раней фактамі і імёнамі, не толькі даследаваў хітраспляценні розных уплываў і традыцый, але давёў, што гэта і было беларускае барока, на змену якому ў сярэдзіне ХVІІІ стагоддзя прыйшла эпоха Асветніцтва. Пра барока ў Беларусі больш-менш шырока мы ўпершыню пачулі з даследаванняў А. Мальдзіса. У гэтым сэнсе ён адкрыў, вярнуў народу цэлую эпоху, — писали Геннадий Киселев и Вячеслав Чемерицкий в предисловии к избранным трудам Мальдиса.
Например, ученый нашел сборник древней белорусской музыки «Полацкі сшытак». А еще стихотворение на белорусском языке, которое Евхим Храптович, последний канцлер ВКЛ, написал в середине ХVІІІ века.
Свои находки ученый обобщил в книге «На скрыжаванні славянскіх традыцый» (1980), ставшей основой его докторской диссертации по филологии. А вот издание «Беларусь у люстэрку мемуарнай літаратуры ХVІІІ стагоддзя», рассчитанное на более массового читателя, стало настоящим бестселлером и переиздавалось уже в ХХІ веке.
Эти работы были созданы во время работы в Институте литературы. В 1991-м Мальдис стал директором Национального научно-просветительского центра имени Франциска Скорины и руководил им следующие семь лет. Он много сделал для изучения биографии первопечатника, при его помощи в Полоцке был открыт Музей белорусского книгопечатания.
Друг Короткевича: встречи с помощью ламп и розыгрыш в Кракове
Одной из лучших книг Мальдиса считается «Жыцце і ўзнясенне Уладзіміра Караткевіча». Это сплав литературоведения, эссеистики и мемуаристики. С классиком белорусской литературы ученый познакомился в начале 1960-х.
— Заняты напісаннем кандыдацкай дысертацыі пра ХІХ стагоддзе, я стаў прапускаць міма ўвагі вартыя літаратурныя навінкі і не прыкмеціў першага паэтычнага зборніка Уладзіміра Караткевіча «Матчына душа» (1958). Другі ж, «Вячэрнія ветразі» (1960), прачытаў з вялікім спазненнем. А пра кнігу прозы «Блакіт і золата дня» (1961) найперш даведаўся ад супрацоўніцы Інстытута літаратуры Валянціны Гапавай. (…) Зборнік зачараваў мяне нязвычным тады абвостраным адчуваннем гісторыі нашага народа, светлым і цнатлівым успрыняццем навакольнага жыцця. І калі ў часопісе «Полымя» (1962. № 5, 6) з’явіўся раман таго ж аўтара «Нельга забыць», я ўжо без «падказкі» прачытаў яго і, захапіўшыся яго аўтарам яшчэ больш, тут жа напісаў рэцэнзію, — вспоминал Мальдис.
Вскоре после публикации их познакомил писатель Янка Брыль. В тот же день прозаик и критик отправились в однокомнатную квартиру Короткевича на Чернышевского, 7 — и засиделись с бутылкой вина до трех часов ночи, говоря о романе и его прототипах.
А через некоторое время они стали соседями. В 1967-м Короткевичу дали двухкомнатную квартиру на Веры Хоружей, 48. Мальдис тем временем оставался в общежитии.
— Нічога, стары, — суцяшаў, выйшаўшы на балкон. І тыцнуў пальцам у недабудаваныя дамы насупраць: — Во добра было б, каб табе далі вось там, — цитировал ученый Короткевича.
Осенью того же года Адам Иосифович действительно получил квартиру в доме напротив. Пока у друзей не было телефонов, а деревья, заслонявшие окна, еще не выросли, они придумали оригинальный способ, как договориться о встрече: «перемигиваться» настольными лампами.
Короткевич и Мальдис часто разыгрывали друг друга. Один из случаев случился в Кракове.
— Гляджу: стаіць Валодзя каля кіёска з рознымі кур’ёзнымі сувенірамі, выбірае, што б гэта, вярнуўшыся, паднесці сябрам. А тут да мяне падбягае цыганка — маладая, прыгожая, інтэлігентная — і абяцае вываражыць шчасце. Я кажу ёй, што ў тое шчасце не дужа веру і што няхай яна лепш вываражыць яго вунь таму чалавеку ў футравай шапцы: імя яго — Валодзя, і з’яўляецца ён беларускім пісьменнікам. Цыганцы толькі таго было і трэба. Падбегла яна да Караткевіча і зычна (чуў, хоць стаяў зводаль) пачала (зразумела, па польску): «Пане Валодзя! Я пану вываражу шчасце, скажу, колькі пан кніжак выдасць у наступным годзе!»
Как позже признавался Короткевич, у него волосы стали дыбом. Но писатель послушно полез в карман и стал «золотить» цыганке руку мелкой монетой.
— Варажбітка тут жа выказала незадавальненне: «залаціць» трэба «паперкай». І для заахвочвання дадала: «Пан будзе жыць восемдзесят восем год!». «А нашто мне так многа?» — здзівіўся Валодзя. І, даўшы нейкую «паперку», пачаў ніякавата адступаць, — вспоминал Мальдис эту историю.
Он сказал, что слава друга долетела уже до Польши и признался в розыгрыше спустя несколько дней.
Первый белорусский ученый, пересекший в «холодную войну» Ла-Манш
Адам Мальдис был не первым белорусским филологом, публиковавшим свои дневники из путешествий. Еще до него это сделал Степан Александрович, напечавший репортаж-дневник из своих поездок по скориновским местам в Польше и Чехословакии. Но, как писали Геннадий Киселев и Вячеслав Чемерицкий, Мальдис «развіў гэты жанр, узняў яго на новую вышыню, паказаў усе яго магчымасці: спалучэнне навукі, журналістыкі, публіцыстыкі і, вядома ж, шукальніцкага і апавядальніцкага таленту».
Первой ласточкой стала книга «Таямніца старажытных сховішчаў», где подробно рассказывалось о находках в польских архивах. Позже Мальдис публиковал дневники из поездок в Рим, Нью-Йорк, Японию, Прагу. Но его самые известные путевые заметки были написаны в Лондоне.
На излете Советского Союза, в 1987-м, Мальдис смог поработать в столице Великобритании, в местной Скориновской библиотеке. Он оказался первым белорусским исследователем, приехавшим туда из БССР в годы «холодной войны» и пересекший Ла-Манш.
— Савецкая цэнзура адбілася і на падарожных нататках Мальдзіса з двухмесячнай паездкі ў Вялікабрытанію. Іх фрагменты з’явіліся спачатку ў часопісе «Полымя», а пазней — у асобным раздзеле кнігі, складзенай з падарожных дзённікаў. Пасля першай публікацыі прафесар Мальдзіс атрымаў па галаве за добрыя ўзгадкі пра клопат суродзічаў у Брытаніі аб нацыянальнай культуры. І ў кніжным выданні тэкст быў адрэдагаваны так, што пасля азнаямлення з ім можна было падумаць, што ўсе тыя сустрэтыя Мальдзісам цудоўныя беларускія старадрукі, рукапісы і пазнейшыя выданні захоўваліся не ў Скарынаўцы, а ў Брытанскай бібліятэцы, а забаўныя размовы з [музыказнаўцам] Гаем Пікардам адбываліся толькі падчас прагулак па мясцінах і пабах, звязаных з жыццём і дзейнасцю ў Лондане Карла Маркса і Уладзіміра Леніна, — писал Алесь Нещарда в журнале «Наша гісторыя».
Кстати, в десятые годы Мальдис неоднократно обращался к чиновникам, предлагая создать Центр исследований белорусского зарубежья, но так и не был услышан.
Литературный талант Адама Иосифовича проявился и при написании его единственного прозаического произведения — повести «Восень пасярод вясны». Как вспоминал Мальдис, он вместе с Короткевичем и участниками одной съемочной группы посетили бывшее литовское имение Анелин.
— Мясцовая легенда (…) сведчыла, што сюды, да сваёй Марыські, няшлюбнай дачкі сялянкі і паніча, прыязджаў «правадыр» паўстанцаў 1863 года. І крыж быў асвечаны ў яго прысутнасці. Паглядзеўшы на прыступкі, што засталіся ад анялінскага дома і ўжо нікуды не вялі, на старое гумно, высокія дрэвы над берагам Лошы ў густы шыпшыннік («здзічэлыя ружы»), Караткевіч узважыў усе акалічнасці і прыйшоў да вываду: «Ну, вядома, тут быў ён, Каліноўскі! Бо хто ж яшчэ? (…). Па дарозе з Аняліна ў Гудагай Валодзя стаў пераконваць мяне: «Давай пра ўсё гэта напішам па аповесці. Паглядзім, што выйдзе.
Любопытно, что Короткевич так и не довел дело до конца: его повесть «Крыж Аняліна» осталась неоконченной. А вот Мальдис свою книгу дописал. По сюжету в имении за два года до восстания — в 1861-м, сразу после отмены крепостного права — встречаются Кастусь Калиновский, поэт Владислав Сырокомля, а также актриса и местный крестьянин. Почитайте повесть — текст, а также многие другие книги Мальдиса легко найти в интернете.
Охотник за бывшим министром и крестом Евфросинии Полоцкой
Находки и открытия Мальдиса можно перечислять долго. Под его руководством был выпущен шеститомный биобиблиографический словарь «Беларускія пісьменнікі», в котором собраны все публикации наших писателей по состоянию на начало девяностых годов. Компьютеров тогда не было, данные заполнялись вручную. Адам Иосифович и его команда заполнили около миллиона карточек.
Ученый смог спасти архив известной белорусской поэтессы Ларисы Гениюш. Как писал литературовед Михась Скобла (в предисловии к ее собранию сочинений), Мальдис после смерти поэтессы оперативно приехал в Зельву, где та жила. Заручившись поддержкой секретаря ЦК КПБ по идеологии Александра Кузьмина, он смог опечатать архив.
— На слонімскай шашы сталічную экспедыцыю як бы «выпадкова» спыніла ДАІ. Прымусіла з’ехаць з дарогі ў лес, дзе людзі ў цывільным доўга распытвалі пра характар грузу, правяралі дакументы. Паспрабавалі зазірнуць у мяхі, але яны нечакана аказаліся апячатанымі. Старшы па званні міліцыянт доўга круціў у руках прад’яўленае яму чырвонае пасведчанне з надпісам «Саюз пісьменнікаў СССР», размаўляў з кімсьці па рацыі. Нарэшце атрымаў каманду адпусціць затрыманых. Так быў уратаваны архіў Ларысы Геніюш, які яшчэ пры жыцці паэткі не даваў сяму-таму спакою.
Выход собраний сочинений Гениюш был бы невозможен без решительных действий Мальдиса.
Адам Иосифович смог побеседовать с последним живым наркомом (министром) первого советского правительства. Речь о Язепе Дыле, являвшимся наркомом труда в 1919 году. Будучи несколько раз репрессированным, он не вернулся в Беларусь и умер в Саратове в 1973-м, прожив 93 года. Мальдис приехал к нему за пять лет до смерти, записал его автобиографию и составил сборник его произведений. Фактически он вернул имя Дылы в белорусскую историю.
В 1987-м ученый возглавил комиссию «Вяртанне» Белорусского фонда культуры и стал заниматься поиском белорусских культурных ценностей, вывезенных за рубеж. Среди них был и знаменитый крест Евфросинии Полоцкой. Заслуга профессора в том, что он полноценно отработал «американский след».
В 1970-е годы сотрудники Могилевского музея, где крест хранился до войны, направили запрос в Эрмитаж, попросив уточнить: нет ли реликвии в запасниках эвакуированных ценностей? Там ответили, что крест якобы находится в США в коллекции Пирпонта Моргана. Спустя 20 лет Мальдис побеседовал с сотрудником Эрмитажа и узнал, что ответ готовился на основании статьи одного из искусствоведов.
Мальдис посетил Моргановский фонд и побеседовал с его сотрудницей. По его просьбе запрос в эту институцию написали и белорусские дипломаты. Спустя некоторое время им ответили, что в собраниях Пирпонта Моргана Креста нет, а за коллекции других Морганов совет директоров ручаться не может.
Но Адам Иосифович выяснил, что в статье, на которой ссылались в Эрмитаже, не было никаких доказательств западного маршрута, который проделал крест. Скорее, в Ленинграде его пустили по ложному следу. В 2008-м ученый писал в госпрессе: «Характерно, что как только белорусы активизируют поиски Креста (…), опять всплывает «западный» след». Он считал, что белорусскую святыню нужно искать в России, и, судя по всему, был прав
В этом году историк и археолог Сергей Тарасов написал книгу «Офрасіння — Афрасіння — Еўфрасіння Полацкая». В ней он утверждает, что крест находится в Троице-Сергиевой лавре, у московского патриарха. Когда святыня вернется в Беларусь, в этом будет заслуга и Адама Мальдиса.