«Я выбегаю из блиндажа, а зэк за контрактником с топором бегает». Российские военные — о разложении и деградации армии
23 мая 2025 в 1747981140
The Insider, Виктория Пономарева⠀
Дисциплина в российской армии никогда не была на высоте, но после массового призыва уголовников армия стала стремительно разлагаться, причем чем дольше продолжается война, тем сложнее становится поддерживать дисциплину. В апреле 2025 года группа военных сбежала от комбата, угрожавшего им расстрелом, а в мае жена дезертировавшего из-за таких же угроз контрактника рассказала, что его силой вернули на фронт, где избили и определили в штрафбат. И таких случаев, известных только по открытым источникам, - сотни. В военную прокуратуру России поступали (и поступают) тысячи жалоб на расстрелы и избиения военнослужащих, а сами участники боевых действий после возвращения с фронта становятся фигурантами новых уголовных дел. Участились пьяные драки, телесные наказания превратились в неотъемлемую часть «воспитательного процесса». The Insider поговорил с офицерами и рядовыми солдатами, воевавшими в Украине и рассказавшими, какими методами командование (безуспешно) пытается сохранять дисциплину.
Качество личного состава и внутренних порядков воюющей в Украине российской армии вызывает критику даже у провластных Z-блогеров и так называемых военкоров (1, 2, 3). Они открыто обвиняют командование в непрофессионализме, а «добровольцев» - в непригодности к службе. Чем ближе к линии фронта, тем жестче становятся отношения между солдатами и тем больше свидетельств пьяных разборок, неуставных отношений и пыток.
Некомпетентность командования
Проблемы в российской армии начинаются сверху: уже на связке высшего и среднего командования. «Для высшего звена главное - это реализация целей: продвинуться на участке или закрепиться где-то, а как это будут делать менеджеры среднего звена, то есть командиры ниже - это уже их проблемы», - рассуждает бывший штабист Игорь (все имена изменены в целях их безопасности). Из публичных примеров - шокировавшие даже Z-сообщество наступление российских морпехов с красными флагами прямиком по минному полю или построение военнослужащих для «мотивационной речи» экс-генерал-лейтенанта Ахмедова, куда в конечном счете ВСУ ударили HIMARS.
Игорь попал в армию после весеннего призыва 2021 года - тогда его сразу определили на службу в штаб батальона: «Они открыли мое личное дело, увидели, что я айтишник по образованию, и сказали: "Будешь штабистом". Де-факто я оставался на штабной должности, равной сержантской, а де-юре - числился на боевой - номер расчета», - объясняет он.
Когда началась война, Игорь продолжил выполнять «бухгалтерские» задачи - только теперь в Украине, на территории Донецкой, а позже - Херсонской и Николаевской областей. Он не только занимался всем документооборотом батальона, но и вел протоколы совещаний командного состава. «Совещания проходили чуть ли не каждый день. В основном они обсуждали тактику, но даже друг другу не доверяли», - рассказывает он. Вскоре «эффективность» принятых решений Игорь испытал на себе, когда его послали на боевую задачу.
«Там не было никакой координации. Мой непосредственный командир просто не поехал: соврал, что у него задачи, и потерялся. А мы попали под артиллерийский обстрел, где я поймал несколько осколков. Первый пришелся под бок, второй - в руку. Я забился поглубже и начал этот осколок из руки выгрызать».
О случае, когда командование не участвует в выполнении боевых задач или вовсе исчезает со связи, бросая личный состав на передовой, рассказывает и другой собеседник The Insider - один из подписавших контракт заключенных Святослав. За хранение и распространение наркотиков ему дали 10 лет колонии. Спустя несколько месяцев после приговора Святослав уехал на войну - в Донецкую область, где его определили в группу закрепления.
«На этапе подготовки к боевым действиям нас было 100 человек, выжили только двое. Боевое задание было такого формата, что это гиблая смерть. Все было заминировано, наших людей не было, хотя нам сказали, что они там и нас ждут. Мы просто туда пришли, засели в окопах, и по нам били дроны. На подмогу никто не приходил. Мы по рации пытались с кем-то поговорить, но нас игнорировали. Я буквально шел по трупам всех тех людей, которые со мной на учебке были, когда продвигался туда, и по ним же бежал обратно», - объясняет Святослав.
Двое его сослуживцев вылезли посмотреть, осталась ли в соседних окопах вода, и наткнулись на мину:
«Я решил пойти за ними, потому что одному было бессмысленно сидеть. И тут я увидел, как одного разорвало на куски, а у другого, моего друга, оторвало часть лица. Он сразу ослеп, и я понял, что на этом все. Я побежал обратно к окопу и сидел там до момента, пока не понял, что сейчас его разбомбят окончательно. А друг кричал порядка трех-четырех часов и умирал долго. Я был недалеко и все это слышал».
Как рассказывает младший лейтенант Евгений, халатное отношение к личному составу связано не только с плохими тактическими решениями, но и с отсутствием квалифицированных кадров:
«Там все паркетно-кабинетные товарищи. Есть боевые, но боевые - это либо мясники, как Ксенофонтов, либо адекватные, но такие часто обнулены, потому что адекватные никому не нужны, - у них возникает слишком много вопросов.
Комбаты, например, вообще всегда в тылу гасятся, их на фронт не загонишь. А командирам рот, если они адекватные - пытаются личный состав беречь и так далее, - думать не дают. У офицера выбора немного: либо выполнять тупые приказы сверху (как раз комбата и выше, которые вообще них*** не понимают), либо - в Зайцево (неофициальное место незаконного удержания отказников с разных участков фронта в Луганской области. - Прим. ред.)», - объясняет он.
Чудом выживший в штурме под Клещеевкой в 2023-м, а ранее - участвовавший во второй чеченской кампании Сергей рассказывает, что когда он был в Украине, то военных с профобразованием среди его командиров можно было пересчитать по пальцам, но и они не отличались большой сообразительностью:
«У нас кадровым был только командир батальона, остальные - люди из смежных силовых структур, которые к военным специальностям никакого отношения не имели. Но этот комбат баран бараном был - во-первых, во-вторых, он был танкист, а не пехотинец, а в-третьих, он бухал - я его трезвым никогда не видел, то есть это кадровый офицер был - постоянно пьяный и тупой».
По словам младшего лейтенанта Евгения, получить повышение можно и не имея профобразования:
«Кадровики заканчиваются. Сейчас можно до майора дорасти, до комбата - спокойно. Тут вопрос не профессионализма, а лояльности, навыки твои никому не нужны».
Чемодан, вокзал, штрафбат
Некоторые офицеры пытаются сопротивляться и оказываются в итоге в штурмовых отрядах. «Нас, офицеров, с академии учат не высказывать свою позицию и не задавать вопросов. Я стал замечать, что не могу принимать никаких решений сам, а жду, что кто-то поставит мне задачу, и я ее выполню. Понимаете, насколько я тогда отупел?» - рассказывает старший лейтенант Денис.
Денис окончил Военную академию связи. «Там была не то чтобы дисциплина - там была установка сделать так, чтобы все были как один, то есть установка убить в тебе личность. Мы не имели права проявлять инициативу, высказываться, думать», - вспоминает он.
В начале войны офицер пытался избежать отправки на фронт, потому что не хотел «становиться свидетелем и тем более участником всяких военных преступлений», но в январе 2023-го его отправили в Херсонскую область. «Мне сказали, что я буду только списывать технику, которая была уничтожена, и я поехал».
Но, помимо бумажной работы, Новикову пришлось командовать взводом, в том числе посылать находящихся у него в подчинении контрактников на боевые задачи, однако, как утверждает экс-офицер, он этого не делал, за что неоднократно получал выговоры и даже угрозы:
«Была "мясорубка", и моему подразделению говорили: "Нужно выполнить задачу там-то и там-то", - но я не посылал своих солдат. Я говорил, что занимаюсь списанием техники и свой взвод связи, свой личный состав никуда посылать не собираюсь. Мне за это высказывали, орали, вызывали на совещания. Бывало даже говорили: "Пойдем - поговорим один на один". Другие взводы были послушными и выполняли все задачи, которые ставило командование, то есть сказали, например, что нужно выехать на танке и разрушить это здание, они ехали и разрушали».
В итоге Денис ушел в самоволку: «Я попросил знакомого из другого подразделения отвезти меня и так вернулся в Россию. На службу не ходил - в пункте постоянной дислокации никого не было, все находились в Украине».
В апреле 2023-го к Денису пришли из военной полиции и обманом вывезли в аннексированный Крым: «Они сказали, что у них есть боевое распоряжение - доставить меня в часть к командиру дивизии. Ключевым было "доставить в часть", поэтому я и решил поехать. И тут смотрю: а мы уже выезжаем из города». На все возражения представители военной полиции отвечали однозначно: за любые вопросы - закуют в наручники или изобьют. «Мы остановились заправиться уже в Джанкое. Я начал жестко орать, чтобы хоть кто-то на этой заправке меня услышал. В итоге к старлею подошел мужик, стал его расспрашивать. Открыли бобик - я попытался вырваться, и меня пристегнули к решетке», - вспоминает Денис.
Когда на командном пункте с офицера сняли наручники, он накинулся на командира дивизии. Его оставили в Джанкое, а в марте 2024-го перевели в Екатеринбург, в бригаду РХБЗ (войска радиационной, химической и биологической защиты. - Прим. ред.), сказав, что она - тыловая. Но приехав в часть, Денис узнал, что его отправляют обратно в Украину. Он заявил, что никуда не поедет, перестал ходить на построения и выходил только в наряды и на совещания: «На совещаниях мне говорили, что мне ноги переломают за то, что я не согласен с командованием: "Что ты пререкаешься? Мы тебе можем ноги переломать", - прямо так».
А спустя месяц офицер получил приказ о новом назначении - его определяли в формирующийся штурмовой полк. По словам Дениса, он писал жалобы в прокуратуру, но на его обращения никто не реагировал, и ему пришлось ехать. По приезде в часть он заявил, что не будет вступать в должность. «Я позвонил полковнику, который выпустил приказ, сказал, что не согласен с переводом и с назначением на должность, что я имею право отказаться, тем более, что должность не равнозначная, а вышестоящая. А он говорит: "У тебя нет никакого права. Ты раб - сиди и не задавай лишних вопросов"».
Спустя несколько дней после этого разговора собеседник The Insider покинул часть и больше в нее не вернулся.
Развал дисциплины, потасовки и пьяные драки
Впрочем, немало солдат выбирают и другой путь - забыться с помощью алкоголя и наркотиков (1,2).
«Там очень нервная обстановка, и когда ты постоянно в ней варишься, кукуха съезжает. Чтобы как-то расслабиться и выплеснуть негатив, люди начинают несусветные вещи творить - пьют, стреляют, бегают с автоматом - просто, чтобы сиюминутный кайф получить», - объясняет лейтенант Михаил.
Михаил начал служить в 2020 году - сразу после окончания военного учебного центра при гражданском вузе. «Я поступал с желанием быть военным, но уже после первого курса стал понимать, что это не мое. На третьем - хотел отчислиться, но меня отговорили, сказали: «Ты доучись, а придешь в войска и там уже уволишься. Но оказалось, что это неправда. Когда я написал рапорт на увольнение, мне сказали: «Мы тебя не уволим, будешь служить до конца»», - рассказывает он.
Как командиру взвода управления дивизиона Михаилу дали в подчинение срочников и сержантов-контрактников, заодно он получил вышедшую из строя технику, которой его шантажировали:
«В плане техники там было все советское, устаревшее, полуразвалившееся. На меня повесили БМП, которая находилась на базе хранения под Екатеринбургом. БМП 4-й категории, уже ушатанная. Когда я туда приехал, чтобы ее списать, то понял, что это невозможно, потому что все, что было внутри, - средства связи, аппаратура навигации - все было уже растаскано, и я ничего не мог сделать, а ей цена - 23 миллиона, и меня все время стращали: "Ты давай - не выпендривайся, у тебя на списании эта техника стоит, и если что, мы можем тебя взять за жопу"».
Мотивации служить у Михаила не было, работать со срочниками тоже было проблематично: «Я старался какие-то занятия проводить, но, конечно, не супер как их подготавливал, а так - насколько мне энергии хватало, да и материальная часть очень хромала: артиллерийские приборы, приборы разведки, движимая техника - все было в упадке, не с чем было работать банально».
В попытках разобраться с «советскими раритетами» офицер прослужил два года, а когда началось российское вторжение в Украину, ему дали 30 срочников и отправили на разгрузку боеприпасов в Курскую область, затем перебросили на склад в Воронежскую область, а после мобилизации - на территорию оккупированной Луганской области.
«Я дал понять командиру, что стрелять не хочу и эта война мне не нужна. Я по большей части стал выполнять штабные задачи, где-то, конечно, организовывал связь - приходилось, но взвод, который был за мной закреплен, на боевые задачи не водил - моих людей брали другие командиры», - поясняет бывший лейтенант.
По словам Михаила, о происходящем как командиры, так и рядовые солдаты рефлексировали мало:
«Люди получают зарплату и ни о чем не хотят думать. На самом деле у них нет морального представления, что они делают что-то не то».
Зато на фронте много и часто пили: «Засылали людей в магазин - выезжала группа, которая собирала со всех карточки и покупала водку. Когда командиры начали проверять это дело, то стали уже на месте делать бражку - из сахара, из смесей, которые могли забродить, - не знаю, из чего они делали, но была бодяга какая-то».
Как отмечает офицер, такие «посиделки» нередко заканчивались драками:
«Если солдаты попадались на пьяни, их избивали, но это не помогало - только если уже на штурмы кидали или в ямы. Командиры тоже бухали. У нас бывали моменты, когда начальник штаба напивался и начинал палить куда ни попадя - чудом никого не убил».
Об этом же говорит и старший лейтенант Денис: «Бухали и солдаты, и командиры. Наркотики были в свободном доступе. Травка - это вообще как «с добрым утром». А под алкоголем брали автомат, АКС-74У, например, и стреляли. Я лично был свидетелем, как прапорщик взял автомат и начал стрелять прямо в блиндаже - чуть мобилизованного не застрелил. Там еще несколько сантиметров, и он бы прострелил ему голову».
Бывший участник чеченской кампании, мобилизованный Сергей отмечает, что из-за постоянных пьянок всюду царил хаос:
«Собранности не было, потому что мужики пили. Он сегодня пьет, а завтра идет спокойно на передок, как скот, его ведут за веревочку. А у контрактников вообще дисциплина хромала: они приехали, наслушавшись пропаганды, денежку заработать, а когда эвакуация шла, в шоке были. Мало того, что их побило при первом заходе, - выжило из всех 15−20%, так они еще и не понимали, что вообще происходит».
Когда в армии стали появляться бывшие заключенные, стало еще сложнее, рассказывает Михаил:
«Были потасовки. У меня был в подчинении зэк, и с ним было тяжело, он все бегал: «Хочу пострелять! Хочу пострелять!» - а нам нужно было тишину соблюдать, чтобы не обнаружить себя. И однажды он схватился за топор и чуть не зарубил моего контрактника. Зэк что-то ему сказал на тюремной жаргоне, контрактник в ответ начал его стебать, говорить, что он «опущенный», того это, конечно, зацепило. Я выбегаю из блиндажа, а зэк за контрактником с топором бегает - уже хотел за автомат браться. Слава богу, мы его обезоружили, посадили в яму на трое суток. После этого он уже такого не делал».
Некоторые из заключенных, по его словам, пытались установить свои порядки, показать, что «они здесь главные, а слово командира - ничто». Однажды такая попытка закончилась смертью члена младшего командного состава.
«Заключенный застрелил прапорщика, командира взвода обеспечения реактивного артиллерийского дивизиона, - тот что-то не то сказал, и он его пришил. Они напились, спорили, тот взял автомат и выстрелил ему в живот. Его сразу скрутили и на месте положили, а прапорщик умер», - рассказывает Михаил.
«Тюремные замашки были и раньше, а теперь они стали проявляться в большей степени. Я блатной, ты - не блатной, я могу пальцы веером гнуть, ты - нет», - подтверждает Денис.
Военные преступления и расправы над своими
Российская армия была уличена в совершении военных преступлений и преступлений против человечности с первых дней вторжения в Украину. В этом ряду убийства и пытки мирных жителей, насильственное перемещение (а по факту - похищение) гражданского населения, изнасилования, мародерство, разрушения объектов культурного наследия. Пыткам и избиениям подвергается 95% украинских пленных, утверждают в ООН.
«По вопросам документации я ездил в другие подразделения - в пехоту, еще куда-то, и когда приезжал, то видел там пленных. Они были просто привязаны к деревьям и сидели на холоде. Их били, пытали, то есть людей реально калечили, издевались над ними», - рассказывает офицер Михаил.
По его словам, и рядовые солдаты, и командиры не считали украинцев людьми:
«Те, с кем я общался, говорили: "Лучше бы мы их застрелили прям здесь", - то есть отношение было очень жестокое. Они говорили, что украинцы недостойны быть пленными и их нужно прямо сейчас убить. Не знаю, убивали или нет, - не при мне, но командиры тоже такого мнения придерживались».
Известны жестокий расстрел военнослужащего Александра Мациевского после его слов «Слава Украине!», убийство пленных под Казачьей Локней в Курской области, расправа над украинским военным с помощью меча и многие другие. Офис генпрокурора Украины провел досудебные расследования по 57 уголовным делам, касающимся убийства россиянами более 196 украинских военных, попавших в плен.
Те же методы российские солдаты применяют и к собственным сослуживцам (1, 2). За отказ идти на штурм, пьянки и любого рода неповиновения следуют избиения, помещения в ямы.
«За провинности людей избивали, сажали на яму, то есть прямо жестко, чуть ли не до смерти доводили - это присутствовало. Сажали дней на пять, еды не давали, холод. Все сразу понимали, что это трэш, вылазили и говорили: "Ок, я буду все делать". Или если не хотели разбираться, просто кидали в "Шторма"», - рассказывает Михаил.
По словам офицера, такая практика должна была стать уроком для остальных: «Человека отводили, привязывали, избивали, потом отвязывали, и приводили обратно - чтобы все видели, что человек был избит. Это было как знак - что будет с тобой, если ты не подчинишься».
Избивают и запугивают часто уже на этапе подготовки. Как рассказывает экс-заключенный Святослав, во время «учений» за малейшие ошибки им прилетало прикладом, за более грубые - избивали более обстоятельно:
«Они били людей, которые, скажем так, плохо воспринимали информацию. Инструкторами делают военных, которые с передовой приезжают, а они очень злые. Они срывают свою злость на тех, кто приезжает обучаться. Били на тренировках, если что-то не получалось. Банально - если стреляешь не метко, они могли просто взять автомат и ударить по голове».
Бывали и показательные «порки»: «Выставляли человека перед всеми и избивали. И сразу же угрожали обнулением, о котором никто не узнает, - спишут на БП (без вести пропавшие. - Прим. ред.). Били чем попало - могли руками, ногами, автоматом. Со мной такого не было, но я это видел», - объясняет бывший заключенный.