«У меня к Роману нет никаких претензий». Юрий Зенкович — о встрече с Протасевичем, судьбе Лукашенко и «сувенире из Беларуси»

13 мая 2025 в 1747136520
Мирослава Льнянко / Александра Реквисова / «Зеркало»

В понедельник, 12 мая, бывший политзаключенный Юрий Зенкович выступил с пресс-конференцией для представителей СМИ. Он сообщил подробности своей передачи США, а также поделился деталями бесед с главой КГБ и командой американских дипломатов. Рассказал и о подготовке к неслучившемуся «госперевороту», отношении к идее убийства Лукашенко, растиражированной пропагандой, и поведении Романа Протасевича на суде по этому делу.

Освобождение: «Пытались дозвониться до президента Трампа»

[30 апреля] я был освобожден из изолятора СИЗО КГБ Республики Беларусь, так называемой «американки», и в сопровождении группы «Альфа» доставлен к границе. Неподалеку от нее мы встретились с американскими дипломатами. Состоялась передача меня американской стороне. После этого я был перевезен через границу по дипломатическому коридору в Вильнюс. В посольстве Соединенных Штатов в Литве прошла торжественная встреча. Были звонки от руководства США, пытались дозвониться до президента Трампа. Президент не отвечал, так как в это время был занят более важными делами.

Меня встречала очень большая команда дипломатов. Главой делегации, которая непосредственно посетила Минск и которой я был передан, является Джон Коул, заместитель спецпосланника президента США по Украине. Насколько я понимаю, он непосредственно проводил переговоры с Лукашенко.

На следующий день на самолете правительства США я был доставлен в штат Техас, на одну из военных баз, где меня торжественно встретили. На авиабазе меня лично приветствовал командующий, представители Государственного департамента, которые непосредственно работали с моей семьей. А также жена Алена.

После этого в сопровождении эскорта мотоциклистов меня перевезли в военный госпиталь, где было проведено полное обследование.

Слава богу, состояние здоровья хорошее. Еще через несколько дней психологи убедились, что у нас все в порядке: я в нормальном психическом состоянии, адекватно реагирую, веду себя в обществе, хорошие отношения с женой. После этого нам разрешили покинуть территорию военной базы. И вот уже четвертый день я нахожусь дома.

Об условиях освобождения: «Предлагали остаться в Беларуси»

Никаких особых условий мне не выдвигалось, бесед со мной не проводилось, что меня несколько даже удивило. Кроме разговора с [главой КГБ Иваном] Тертелем. Он спрашивал наоборот: что власти Беларуси могут для меня сделать? Мне было предложено либо остаться в стране без каких-либо дополнительных условий, либо выехать в США к своей семье. Я, естественно, выбрал возвратиться к семье.

Господин Тертель озвучил мне, что было очень серьезное обсуждение [по поводу меня]. Что на заседании Совета безопасности были различные мнения, и Александр Лукашенко настоял на том, чтобы я был освобожден. Не знаю, стоит ли доверять этим словам. Может быть, здесь правда, может быть - частичная правда. Со слов американских дипломатов знаю, что Лукашенко назвал меня Усамой бен Ладеном (основатель международной терорристической организации «Аль-Каида», которая взяла на себя ответственность за теракты 11 сентября 2001 года в США. - Прим. ред.) и предложил им меня забирать. Не знаю, была ли это инициатива Лукашенко либо он был скорее вынужден меня отпустить.

Из разговоров дипломатов и официальных лиц Соединенных Штатов в Вильнюсе звучало, что США ничего не предложили [Беларуси в обмен на мое освобождение]. Я не знаю, что запрашивала Республика Беларусь. Но там подчеркивалось, что это случилось без каких-либо взаимных уступок. Интересно, что в обсуждениях чиновников Государственного департамента постоянно звучал тезис: причина освобождения - Лукашенко боится Трампа. Поэтому с его стороны это был шаг навстречу, чтобы установить какие-то рабочие контакты.

О попытках вербовки: «Настойчиво предлагали роль, которую впоследствии сыграл Роман Протасевич»

Меня пытались завербовать, и не один раз. В том числе представители КГБ, в том числе ко мне были вербовочные подходы еще в Соединенных Штатах со стороны местных спецслужб. Мой ответ всегда «нет». Потому что я прекрасно знаю, что вход - рубль, выход - десять. Ни на какое сотрудничество со спецслужбами я не иду, независимо от того, какой стране они принадлежат.

С апреля [2021 года] и до момента посадки [самолета Ryanair] в Минске [23 мая 2021 года] мне очень настойчиво предлагали роль, которую впоследствии сыграл Роман Протасевич. Мне было озвучено предложение выступить на государственном телевидении, на конференции. Рассказать, какие все плохие, как в оппозиции происходят какие-то там разборки. После чего меня якобы должны были перевести под домашний арест. Впоследствии все это [уголовное] дело должно было быть спущено на тормозах. Мне было сказано: «Со временем, если захочешь, сможешь остаться в Беларуси, получишь какую-то работу». Я сказал, что такое предложение мне неинтересно и я в этих играх участвовать не буду.

Роман Протасевич, насколько я знаю, также не совсем добровольно это сделал. Как я слышал, к нему применялись шантаж и моральные пытки. <…> Это информация от его сокамерников, не знаю, насколько она проверенная.

Кроме того, я видел так называемые оперативно-разыскные материалы уголовного дела, там с Протасевичем проводились беседы оперативными работниками КГБ. Но из этих разговоров, естественно, было выбрано только то, что имеет отношение непосредственно к нашему делу. То есть с Романом работали, и достаточно серьезно.

Сразу должен сказать, что у меня к Роману нет никаких претензий. Осуждать его, с моей точки зрения, могут только те, кто сами прошли через заключение.

На суде [по делу о «госперевороте», где Протасевич был свидетелем,] Роман вел себя достаточно достойно. Первое время он старался не встречаться со мной взглядом. Но в перерыве я попросил своего адвоката передать ему, что у меня нет никаких претензий, не нужно отводить глаза, все нормально, я все понимаю. После этого мы даже улыбнулись друг другу. Он рассказал все то же, что говорил ранее на следствии, и на этом мы расстались. С тех пор я Романа не видел.

О «заговоре офицеров»: «Называлась цифра: будет участвовать пять батальонов»

Нам заявлялось (по всей видимости, от подполковника Ивана Журавского, который сотрудничал с КГБ. - Прим. ред.), что в заговоре состоит группа офицеров не только Генерального штаба, но также командующих батальонами. Называлась цифра: будет участвовать пять батальонов - два танковых и три мотострелковых (численность одного танкового батальона составляет порядка 190 человек, численность мотострелкового может превышать 500 человек. - Прим. ред). Если бы пять батальонов вышли на переворот и действовали профессионально и быстро, то вопрос мог бы быть решен в течение нескольких часов. Мы считали, что это дело военных. Наша задача была составить план реформ.

Я человек не военный, никогда даже не служил в армии. Единственное, что я действительно прочитал достаточно внимательно, - книга Эдварда Люттвака «Государственный переворот, практическое пособие». Господин Журавский постоянно спрашивал наше мнение: что следует делать, как вести войска, какие места занимать, кого арестовывать, кого нет. Мы сказали: «Вы знаете, есть такая книжка, возьмите, почитайте. Лучше, чем автор этой книжки, мы все равно на ваши вопросы не ответим». Впоследствии эта книга была предъявлена суду в качестве доказательства того, что мы составили какой-то план военного переворота. Насколько я понимаю, в интерпретации суда это и был наш план.

Естественно, [на этапе обсуждения] появилась версия, не провокация ли это. Но на тот момент мы приняли для себя решение: лучше мы будем сидеть в тюрьме, чем откажем в помощи офицерам, патриотам, которые хотят добра для своей страны.

О «покушении на Лукашенко»: «Человек должен сам решить»

Господин Журавский постоянно задавал вопрос: следует ли устранять Лукашенко физически? Мы обсуждали его. Мое личное убеждение: человек должен сам решить для себя, чего он хочет. Если покинуть страну, значит, нужно предоставить ему такую возможность. Если остаться - надо предоставить и такую возможность (если к нему будут юридические претензии, это уже должны решать суды). И третий вариант: если он считает, что жизнь кончена и жить он дальше не хочет, - его личный выбор.

Я категорический противник убийства кого-либо. Федута - также. И большинство голосов в чатах также высказались против физического устранения Лукашенко. Никогда мы не планировали ни похищений детей, ни содержания в какой-то яме в Гомельской области. (По словам самого Лукашенко, злоумышленники хотели захватить его сыновей и посадить в погреб в Гомельской области. Это действие он назвал «вообще недопустимым» и добавил, что к таким планам были причастны американские спецслужбы. - Прим. ред.)

О возможности нового переворота: «КГБ не всесилен»

Вы знаете, если нашлась одна группа офицеров, я думаю, что может найтись и другая. Честно говоря, сейчас, наверное, с моей точки зрения, хороших вариантов смены власти в Беларуси не существует. <…> Все возможно. Да, КГБ работает достаточно хорошо, я в этом убедился на собственном опыте. Но КГБ также не всесилен. И они тоже не все могут и не всегда все видят. Поэтому, возможно, какие-то заговоры еще готовятся. Но у меня информации такой нет. Если бы даже была, как вы понимаете, я бы ей не делился.

О том, незаконно ли осужден: «Я искренне считал, что для Беларуси будет лучше, если власть в стране возьмут военные»

Может быть, можно быть одновременно осужденным и незаконно, и за дело? Было огромное количество процессуальных и юридических нарушений. Это осознают в том числе и следователи, и судьи.

Но то, что я готов был совершить переворот, то, в чем меня обвиняли, - это также правда. Господин Журавский на суде сказал интересную фразу в конце: мол, он считает, что этот человек - Зенкович, - если бы у него была возможность, если бы он встретил других людей, то довел бы свой замысел до конца.

В тот момент, по состоянию на 2021 год, я искренне считал, что для Беларуси будет лучше, если власть в стране возьмут военные. Военные, по статистике, предоставленной нам профессором [Александром] Перепечко, который занимается исследованиями тоталитарных режимов, в среднем в течение пяти лет передают власть гражданским и уходят в казармы. То есть военные - всегда патриоты своей страны. Они не допустят войны, каких-то сверхжестоких репрессий, кроме необходимого насилия. И они рано или поздно уходят в казармы, потому что армия не создана для управления страной.

Военные в большинстве своем - это люди грамотные, умные, образованные. Многие военно-учетные специальности требуют знаний на уровне кандидатов и докторов наук. И у меня лично к ним всегда было и есть глубокое уважение. В первую очередь как к патриотам своей страны, как к людям, которые готовы отдать жизнь за других, пожертвовать собой ради сохранения независимости и свободы. И я считаю, что такие люди более достойны управлять страной, чем Александр Лукашенко.

О будущем: «Хочу организовать благотворительный аукцион»

Безусловно, Беларусь была и остается в моем сердце. Я остаюсь гражданином Беларуси. Буду пытаться делать то, что от меня зависит. На сегодняшний день я, конечно, хотел бы сосредоточиться на освобождении людей, несправедливо осужденных, несправедливо удерживаемых под стражей.

Это более широкий термин, и я использую его сознательно, потому что, помимо политзаключенных, есть еще люди, задержанные по политически мотивированным делам, которые не признаны политзаключенными. Причин этому может быть несколько - начиная с того, что сами они не хотят, потому что боятся за своих близких. И заканчивая ситуацией, когда правозащитники по каким-то внутренним причинам не признают этих людей политзаключенными.

Я привез из Беларуси сувенир. Это набор конфет от господина Лукашенко. Эти конфеты я готов продать желающим, а деньги, вырученные от их продажи, хочу пожертвовать на помощь политзаключенным. Хочу обратиться к беларусским правозащитникам, чтобы они помогли мне организовать аукцион.

Нет, Александр Лукашенко не дарил мне эти конфеты. Я знаю, что ходили сплетни о том, что он якобы посещал меня в камере. Это совершенно неправда, с Лукашенко я никогда не встречался лично. Автографа его там также нет. Эти конфеты… Скажем так, я их привез из Беларуси. Как они ко мне попали - уже другой вопрос. Пусть это останется моим небольшим секретом.